Горенко З.И. «Двое под иконами»

В газете «МОИ ГОДА» (3 мая 2019 г.) опубликован очерк Зои ГОРЕНКО — по следам экспедиции группы Регионального центра русского языка, фольклора и этнографии Галины Афанасьевой-Медведевой в Нижнеилимский район Иркутской области.

Хранители

Посёлок Семигорск Нижнеилимского района, возьмись за него гении туристического бизнеса, наверное, бы от наплыва гостей отбоя не имел. Ну, а пока, к счастью, он дремлет в неизвестности, храня свои потрясающие природные красоты и не менее потрясающую историю. Когда-то здесь, между реками Мука и Купа, мастерили плоты и баржи, направляющиеся на Лену.

– Вот говорили так: «По Муке плыли – мучились, очень она сложная, труднопроходимая, по-тунгусски «болотная вода», на Купе – купались, эта очень быстрая, как по трубе летишь, на Куту выплыли – кутили, и от этого дочка Лена родилась».

Такое незатейливое мифологическое предание озвучил нам коренной – от дедов-прадедов, семигорец Александр Чупров на встрече в местном Доме культуры, где традиционно собрались все самые активные жители посёлка, певучие и разговорчивые. От них мы узнали об одной из главных особенностей Семигорска.

Из рассказа Александра Чупрова:

– Ещё в двадцатые годы это было. Большевики пришли, церковь разорили, утварь, иконы загрузили на подводу и поехали. Выехали на Масляную гору и там нажрались и уснули. Кто-то узнал, и люди побежали, растащили эти иконы по домам и попрятали. Приезжали потом милиционеры, искали, но ничего не нашли…

Да, надёжно спрятали свои святыни жители. А потом, когда обстоятельства позволили, подоставали. Самая старинная и известная из семигорских икон – образ Николая Чудотворца. По преданию, она была обретена ещё в XVI веке тунгусами, которые её держали в чуме. Позже, когда она была в деревне Мука (былое название Семигорска), приезжали поклоняться ей. Ну, а после памятного случая на Масляной горе её спас Иван Николаевич Чупров по прозвищу Катай. А потом она передавалась из рук в руки. И в тот дом, где она находилась, стекались люди помолиться, особенно на Николу зимнего и Николу вешнего. В период засух ходили с нею и крестными ходами… В общем, был святитель Николай – архиепископ Мир Ликийских – защитником и хранителем дальнего посёлочка Семигорска. Несколько лет назад случилось по поводу святыни большое искушение и испытание для селян, распря за право владения, и даже кража. Но всё уладилось с передачей его в новый храм, посвящённый именно святителю Николаю. Мы там, конечно, побывали и вместе с Чупровыми-Кулаковыми-Романовыми под руководством церковной работницы Елены прочитали-спели Акафист великому Чудотворцу, приложились к его чудотворному образу. К сожалению, лик святого сильно подпорчен попытками самодеятельной реставрации с помощью ацетона. Но поскольку в храме икона постепенно обновляется сама собой, возможно, исцелится и от этой невольно нанесённой раны.

С Серафимом в красном углу

А где остальные спасённые иконы? – спросите вы. Они как «разошлись» по избам семигорцев, да так и остались жить в красных углах. Одну из них – преподобного Серафима Саровского мы увидели в доме Николая Алексеевича, да, конечно, Чупрова!

– Раньше в Семигорске было всего три фамилии: Чупровы, Кулаковы и Романовы, – поведал он. – У Чупровых ребяты больше родилися, а у Кулаковых и Романовых девки. Поэтому Чупровых больше всех.

В связи с фамильной скудностью бытовал обычай брать фамилии жён, которых привозили из других сёл и даже регионов. У Николая Алексеевича как раз такая супруга. Надежда Кондратьевна Егорченкова прибыла в Сибирь по вербовке аж из Брянщины. Но превратилась в Чупрову, пополнила сей славный клан. Хотя и до сей поры сохранила свой брянский деревенский говор, совершенно не похожий на сибирский. Почему-то её и даже позже сына прозывали «хохлами», хотя диалект гораздо ближе к белорусскому наречию.

«Шумел сурово Брянский лес…»

– Слышали такую песню? – спрашивает бабушка Надя. – Это про наши края. Мы под немцами жили. У нас у соседях была полицайская семья. А у мамы брат Родька какой-то начальник над партизанами у лесе был. Ночью придёт за продуктами, мама наложит… И они, соседи, доказали немцам… У нас там речка, а вдоль речки ров, и в рову том побитых тьма, и деревенских, и партизан. И нас туда повели – стрелять. Нас у мамы трое, за юбку похватались. Привели, мама заплакала, мы закричали. Вот уже будут стрелять. Но тут один немец подбежал к тому, который уже ружьё наставил, по рукам его ударил, так что ружьё выпало. Подошёл к нам, маме говорит: «Забирай киндеров, уходи». Мама думала, в спину будуть стрелять, но ничего, добрались до своего огорода. Хату нам спалили, на огарках своих ночевали, там тепло же. Потом мама сделала такое вот, как плетень, сверху соломой накрыли. Так жили… Отец наш вернулся, но токо ён через семь лет после войны, в плену где-то был, бежал, потом не знаю…

Где ты, моя доля?

– Как я сюда попала? – продолжает Надежда Кондратьевна. – После войны нигде не училась, в колхоз сразу пошла работать. 20 лет ни копейки не получала. Плуг таскали, свёклу сажали, всё делали… безплатно. Ну, ничего, растём, растём, до невест доросли, брат до жениха. А сами почти что голые. Летом босиком, зимой лапти плели, носили, продавали. И вот один раз на Рождество, девки ходят калякают, и мы пошли утрёх – Полька, Манька и я – на ростанца, и стали там кричать: «Где ты, моя доля?! Отзовись». И вот моя очередь подошла, я как крикнула и слышу – поезд звонко так загудел. Вот я домой пришла, на печь залезла и уснула. А во сне руку вот так кинула, и чувствую – мужик какой-то ляжит. Я испугалась, руку сорвала. А потом другой раз цап-цап-цап – никого нету. Утром маме сказала, она: «Это судьба твоя ляжала…» И скоро вот вербовщики приехали, и мы с девками завербовались в Сибирь. И вот приехали мы сюда, в вагончики нас распределили по бригадам, стали работать на железной дороге, чернорабочими. По воскресеньям девки в село начали ходить, деревенских женихов понаходили. А меня старший, дядя Митя, не отпускал, потому что я у красе сильной была. Ну, потом отпросилась на свадьбу к одним, и вот он (Николай Чупров) там тоже гуляв. И я его сразу узнала, что это ён лежав тогда на печи… И через неделю его мать с отцом пришли меня у дяди Мити сватать.

60 лет – как один день

С тех пор прошло более 60 лет. Николай Александрович, конечно, не понимает, как «ён на печь попав», но встречу с Надей помнит хорошо, как она в своём красном платье с мостика оборвалась, а он подхватил… Потом дом сами построили, сына вырастили. Хотелось больше наследников, но тяжёлая работа подорвала Надино здоровье… Ну, ничего, дом их никогда не пустует, родственников много у Чупрова, опять же – унуки. Из Брянщины гости не раз приезжали, и они там 18 раз побывали. Всякого было на веку….

– Но ни разу не дралися и не ругалися, – смеётся Надежда Кондратьевна. – Ну, бывает, скажет: «Вот ты дура», а я: «Ну ты, дурак, надоел уже…» И всё. Дальше живём.

В самом деле, в доме Чупровых прямо витает этот дух – любви и спокойствия. Да и как по-другому, если из красного угла на вас всегда взирает святой светлый старец – преподобный Серафим, с иконы, спасённой когда-то дедом Чупровым от поругания.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *