Романцова Т.Д. «Диалектизмы как маркеры речевой и стилевой индивидуальности журналиста, идиостиля провинциального издания»
Территориально ограниченная внелитературная лексика (см. классификацию диалектизмов Г.В. Афанасьевой-Медведевой [1: 35-36]) является нечастым гостем массмедиа. Даже из нескольких годовых подшивок газеты «Байкальские огни» (БО), популярной у жителей Кабанского района республики Бурятии, с трудом набирается три-четыре десятка местных лексем.
Задача БО – преподнося важную общественную информацию фактического, событийного, предметного характера, разбираться в сложных социально-бытовых ситуациях, находиться в постоянном контакте с читателями (в газете действуют «старомодный» отдел писем, «горячая» линия телефонной связи). Целеполагание оформляет языковую политику издания: «Мы не стараемся быть эталоном литературного языка, это забота общероссийских газет… Газета должна отражать интересы читателей, а наши читатели – это сельские жители, в большей массе пенсионеры, поэтому употребление диалектизмов, я думаю, всегда оправдано», – объясняет главный редактор БО С. Боровик. В таком типе прессы автору не свойственна жесткая ориентация на стандартную функционально-стилевую принадлежность текста, журналистским материалам присущи яркие внутриязыковые заимствования.
В статье выделим текстовые отрезки, в которых речевые особенности говорящего эстетизированы, с помощью диалектизмов подчинены стилистической концепции автора; проанализируем зоны текстового слияния индивидуальной речи и индивидуального стиля (термины И.А. Митрофановой, В.И. Конькова) [2: 9-34], где просчитанный стилевой рисунок текста строится на автоматизированном использовании диалектных включений; рассмотрим диалектизмы, маркирующие частную речь, проявляющие языковую ментальность пишущего вне специальной стилистической установки.
Сознательная организация речи, рефлексия по поводу отбора нестандартных языковых средств для оптимального продвижения речевого намерения журналиста, определенная эстетизация текста с помощью территориально ограниченной лексики хорошо видна в следующем примере, где диалектизм включен в авторскую речь и снабжен внутритекстовым комментарием: «В калтусах (это низины, заросшие кустами и травой) много растений, которые входят в список исчезающих» [3]. «Калтус» – «слово с корнем, отсутствующим в литературном языке» [1: 35-36], не отмечено в диалектологических словарях и у В.И. Даля. По мнению А. Капустиной, носителя говора, диалектное слово не только лаконичнее и ярче описательного оборота, оно более фактографично, точнее выполняет номинативную задачу («низменностью или болотом описанное место не назовешь» — А.К.). Диалектизмы – характерная составляющая лексического багажа автора, «осознанная органика» ее материалов. Однако применительно к данной цитате целесообразно говорить не об индивидуальной речи, а об индивидуальном стиле журналистки, эстетизации текста, т.к. слово, известное местным жителям, у А. Капустиной толкуется (иногда значение выносится в подстрочные примечания), разъясняется, становится ориентированным на «чужого-другого» читателя, не знакомого с семантикой лексемы, но способного оценить красоту и силу народного языка, речевое богатство и яркость личности автора, стилевую неповторимость текста.
Иногда границу между созданием индивидуального стиля и фиксацией частных речевых пристрастий провести трудно. Поскольку редакционная политика районной газеты не противится проявлению индивидуальных особенностей и личных речевых черт в журналистском тексте (рубрики «Матёры», «Мастера и мастерицы», «История родного края»), то в прямой речи и диалогах персонажей, несобственно-прямой речи автора встречаются диалектные лексемы, которые можно квалифицировать одновременно как проявление индивидуальной речи героя и как элемент художественно-публицистической ткани авторского произведения (чаще зарисовки или очерка). Например, в прямой речи героя диалектизм может служить для номинирования свойств и характеристик предмета: «Дикошарый жеребенок был… Как приручить не знали» [4] («дикошарый» в кабанском диалекте – «дикий, пугливый, озорной, веселый, активный, дурной»; в «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля – «Дикошарая летяга (сиб.) — дикообразная, странная» [5]). В тексте тот же диалектизм рождает экспрессию, создает динамичный образ, детализирует описание. В несобственно-прямой речи диалектизмы чаще всего номинируют предмет, представляя индивидуальную речь героя, и одновременно реализуют идейную нагрузку текста: помогают воссоздать социальное и индивидуальное лицо персонажа, описать эпоху, вызвать определенные эмоции у читателя: «Ребятишки бормаш ловили, продавали его банками да стаканами приезжим рыбакам, как семечки» [6] («бормаш – рачок-бокоплав (гаммарус)»).
Интересно поведение диалектизмов в школьных сочинениях о крае, публикуемых на страницах БО [7], в читательских письмах, организующих обратную связь с редакцией. Этот блок публикаций является наиболее активным «поставщиком» территориальных диалектов в районную газету. Так, в письме пенсионерки Т.Н. Хлызовой, живущей в селе Энхалук и столкнувшейся с проблемой оформления в собственность земельного участка, читаем: «Строят матеренные, высоченные дома на берегу, а нам, людям простым, участок, на котором пятьдесят лет прожили, оформить не дают» [8] («матеренный – очень большой, высокий, огромный»). Прилагательное используется как элятив, образовано присоединением суффикса -енн- (по типу бравый – бравенный, жадный – жадненный), выполняет в речи автора письма оценочную нагрузку, организуя нисходящую градацию эпитетов. Прилагательное здесь – одновременно выразительное и изобразительное средство, с помощью которого создаются контрастные предметные образы. Данную лексему, с точки зрения использования в речи коммуниканта, можно квалифицировать как индивидуальное речевое явление. С точки зрения общего стилистического рисунка газеты, этот сознательно оставленный редактором речевой штрих свидетельствует о сохранении выбранной стилевой концепции, о «чистоте» и неприкосновенности читательского эпистолярия, о верности языковой «моде» территории. Следовательно, перед нами привычный стандарт устной речи, сознательно оставленный в иностилевой коммуникативной среде как показатель индивидуальной стилистики издания.
Диалектизм может быть маркером индивидуальной речи журналиста. Имеем в виду те моменты, когда автор терпит речевую неудачу, имитируя языковую органику носителя диалекта, надевая своеобразную «речевую маску», стремясь сделать внелитературный элемент яркой единицей собственного стиля, продемонстрировать полное погружение в языковую среду. Неудача в этом случае может быть связана с ошибочной трактовкой семантики диалектизма: «Невод у них старый был, с берестяными цевками ещё» [9] («цевки, мн. – берестяные поплавки на сетях»). Либо автору материала не вполне ясно толкование диалектного слова, либо он опасается, что читателю значение будет неясно, поэтому добавляет к существительному прилагательное «берестяные». Здесь и кроется ошибка: на современной сети поплавки из пенопласта, и рыбаки не называют их цевками. Полученное словосочетание тавтологично. Стремление выдать слово за элемент индивидуальной речи якобы освоившего чуждую для себя языковую и бытовую зону превращается в имитацию местной речи, демонстрирует индивидуальную речь самого журналиста, не свободную от речевых неточностей. Правда, погрешности будут видны только адресату, владеющему диалектом, тонко чувствующему язык, способному уловить скрытую тавтологию, скорее всего, носителю полудиалекта (термин А.И. Горшкова).
Все разобранные примеры диалектных включений формируют стилевой рисунок издания.
Таким образом, диалектизмы могут оформлять текст провинциального журналиста как структурное явление, предполагающее гибкую индивидуальную речевую и стилевую организацию, и издание как системное явление, имеющее определенный стилевой облик, сознательно выбранный в соответствии с экстралингвистическими ориентирами.
Литература
- Афанасьева-Медведева Г.В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири: в 20 т. / отв. ред. Ф.П. Сороколетов ; Институт лингвистических исследований РАН. – СПб.: Наука, 2006. – Т.1. – 576 с.
- Русская речь в средствах массовой информации: Речевые системы и речевые структуры / Под ред. В. И. Конькова, А. Н. Потсар. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2010. — 342 с.
- Капустина А. Семь чудес моей родины / А. Капустина // БО. – 2006. – 18 авг.
- Шушуева Е. Были когда-то и мы рысаками / Е. Шушуева // БО. – 2006. – 24 нояб.
- Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х тт. – СПб. ; М.: Издание книгопродавца-типографа М. О. Вольфа, 1880 –1882. – Т. 1. – С. 870.
- Димова С. Пока есть кому вспомнить / С. Димова // БО. – 2009. – 2 авг.
- Балдакова Н. Орленок расправил крылья / Н. Балдакова // БО. – 2000. – 3 июля.
- Хамуева А. Земля по блату? / А. Хамуева // БО. – 2008. – 30 апр.
- Кузьмин С. Браконьерская путина / С. Кузьмин // БО. – 2008. – 28 авг.
Статья опубликована: