Петровское заговенье в календарно-обрядовой традиции русских старожилов Байкальской Сибири

Устные рассказы, повествующие о традициях празднования Петровского Заговенья на территории Восточной Сибири, а также об обрядах, связанных с ним, зафиксированы в «Словаре говоров русских старожилов Байкальской Сибири» Г.В. Афанасьевой-Медведевой (т. 1-20) и хранятся в фондах ГБУК ИО «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии».

В христианском годовом круге праздников и обрядов перед каждым из четырёх многодневных постов бывает заговенье – последний день, когда допускается употребление скоромной пищи (продуктов животного происхождения). В славянской православной традиции это «время, когда люди воздерживаются от работы, обильно едят и веселятся в преддверии постовых ограничений»  [12, с. 237]

Эти особенности традиционного поведения присущи, в частности, и Петровкам, или заговенью на Петров пост, отмечаемому в следующее после Троицы воскресенье. Считалось, что в июне заканчивался весенний природный цикл, сопровождаемый характерными для него элементами весенней обрядности, и начинался собственно летний [10, с. 348–352]. В частности, в пасхально-троицких  обычаях и обрядах «центральное место» [17, с. 111]   занимало яйцо – символ зарождающейся жизни (оно являлось атрибутом многих обрядовых действий и народных игр, обязательным ритуальным блюдом в семик была яичница-глазунья и др.). В силу этого в ряде российских регионов, в том числе – в Прибайкалье (как свидетельствуют записи, сделанные в Жигаловском районе Иркутской области) день, предваряющий Петров пост и считавшийся «календарной границей» [12, с. 238] между весной и «пролетьем» [5] (началом лета), получил название «Яичное заговенье» [ 7, № 556].

Проследим, какие формы проведения праздника Петровского заговенья  продолжали существовать в сибирских селениях Иркутской области до 30-х – 50-х гг. XX века (а отдельные элементы – и позже) и нашли отражение в устных рассказах старожилов края.

В вербальной традиции Приангарья заговенье на Петров пост представлено прежде всего как окончание русальной недели. В ряде сёл именно в этот день, согласно народным повествованиям, проводились обряды почитания и  потопления берёзки. Как известно, обряды с берёзкой «в восточнославянской традиции» [ 9, с. 157]  – одни из наиболее характерных для семицко-троицкого комплекса [9, с. 157]. «Первоначально потопление дерева или антропоморфного изображения (тоже берёза), – отмечает В.К. Соколова, – могло быть жертвой духам воды, русалкам, помощью которых хотели заручиться» [17, с. 220] при выращивании урожая.

В рассказе Ю.И. Ждановой (Катангский р-н) повествуется о том, что берёзку «снаряжали на Троицу и в Петровку». Одевали ее как девушку. Срубить и нарядить берёзку для совершения с нею обрядового обхода дворов и проведения общего гуляния на поляне называлось «заломить берёзку»: «<…> Заломили берёзку — вот как голову сделали ей, платок повязали ей и юбку на юбку вот так одявали…<…> Юбка на юбке надето, и платок подвязанный на ней. <…> И пошли по деревне наскрозь и в конец деревни-то». А потом либо собирались все за стол, либо «полянку делали» [8, № 193].

Несколько иначе обряд почитания и потопления берёзки происходил в Киренском районе. Берёзку завивали в Семик (четверг на неделе перед Троицей), в Троицу переносили ее из дому в дом, а «потом уже через неделю, в Загованню её топили» [1, № 351].

В селениях, стоявших на крупных реках (р. Ангаре, р. Муре /левый приток Ангары/) принято было вывозить на лодках березку на середину реки и там уже пускать ее «вдоль» реки [1, № 547].

По рассказам старожилов, в Петровское заговенье в первой половине дня совершались характерные для весеннее-летних обрядов массовые обливания водой, «направленные на профилактику засухи» [15, с. 456] и составляющие «важнейший магический элемент в составе славянских   обрядов вызывания дождя» [15, с. 456].

В рассказах дается эмоциональное описание, передающее радостное, восторженное состояние участников ритуального обливания: «А в Загованье, ой, чё было в Загованье! Старухи сидят на завалинках, а у нас-то тут река недалёко маленька была… А из колодца, но-ка, холодной водой старуху обольют! Никто не возмущался, никто не ругался. Вот что значит был праздник! И вот в это в Загованью-то всех-всех обольют: старых и малых — всех обливали» (с. Кобляково Братск. р-на) [7, № 549] «Вот у нас в Большеокинском (счас-то оно под водой, ГЭС-то), вот заговье, дак с утра раннего до обеда чё делалося?! Обливалися! Хоть не выходи за ограду. Если молодёжь, уташшат в реку. А то подкараулят, выкупают прямо в реке или здесь обольют. <…> И старики боятся выходить. Таки ловкачи плеснут и на старика. Вся река у берегов вся кипит. Все: кого куряют [окунают, бросают в реку. – М.С.], кто сам уж куряется, кого ташшат, кто вырвется, убегат. Рёвишша! Вот до обеда такая кутерьма! По улице не пройти, иди все с вёдрами. <…> » [7, № 562].

В русских селениях Братского района Весеннее заговенье (как еще называли Петровки) [7, № 561] было всеобщим праздником, в котором широко были представлены «коллективные формы развлечений и увеселений» [16, с. 238]. В рассказе К.К. Поповой, бывшей жительницы села Большеокинское Братского района (ныне село затоплено в связи с пуском Братской ГЭС), дается описание праздничного действа, увлекающего всех от мала до велика: « <…> Всё. После обеда уже всё закончилось [имеется в виду обливание водой. – М.С.]. Одеваются. И часа в три все к мангазее, там большая поляна была, всё Большеокинское собиратся, от мала до велика. Мужики канаты перетягивают, прыгают, бега [скачки на конях. — С.М.], в городки играют. Женшшины берутся за руки, водят хоровод. Там собиратся до ста человек. Плеть такая [хоровод. — Г.В. А.-М.]! И вот в такой степи, знаете, всякие фигуры с песнями! Ой, пляски! Какая это красота! Это я помню. Это заговье. <…> Какая-то волна красива идёт! Какие фигуры разны, какие танцы красивые! <…> Это же поле. За Большеокинским. А какой хоровод большой был! Там знаете какое поле — глазом не охватишь! Идёт такая вот плеть красивая, волнами всякими. Глаз не отведёшь! Красиво! <…>. Там человек хошь двести. Меньше — она некрасивая. <…> » [7, №  562].

Как видно из воспоминаний старожилов, в праздник Весеннего заговенья ярко проявлялась традиционная игровая культура: «Мы все уже замужем были, у нас Камень был [название прибрежной скалы. – М.С.], так там, ой, столько игры там! Столько народу было! Лаптой играли и всяко. А теперь ничё, прошёл праздник, ну, ничё даже нету! <…> » (с. Большеокинское Братск. р-на) [7, № 550].

Своего апогея достигало празднество вечером: в селениях Братского  района   принято было взойти на пригорок и стрелять из ружей, а затем – всей гурьбой идти на полянку, где веселье продолжалось до поздней ночи: « <…> И потом вечером оттуда идут все на угор, над рекой, и стреляли. Ну а ружьё в каждом доме было, в каждом доме, везде. Вот постреляют, потом все ужнают — и на полянку. Старики выходят, на лавочку садятся, молодёжь — на полянку. А идут на полянку с песнями, разодетые, с приплесью [с пляской. – М.С.]Парни, вот дядья, <…> они все песенники, все плясуны, так вот с друзьями идут… <…>. Дак вот одне поют, присвистывают, а впереди идут одни или двое пляшут ребята. Ну-у-у, праздник по всей улице! Вся деревня в песнях, плясках! <…> » (с. Большеокинское Братск. р-на) [7, №  562].

Еще одна традиция, связанная с восприятием Петровского заговенья как природного рубежа: в ряде селений Братского района именно с этого дня разрешалось купаться в реке: «В заговью начинают купаться, в Ильин день последний день купаются»  [7, № 562].

Народное восприятие Петровского заговенья как одного из особо значимых сакральных дней годового цикла подтверждается наличием приуроченных к этому празднику традиционных запретов в сфере «бытового <…> поведения» [13, с. 269] («А после Троицы там уже гряная неделя идёт, на ей ничего не делали. Наша мама всё говорела:

— Ничего не делайте. Нельзя. Ни городить нельзя, ни на речку ходить, ни стирать нельзя, а то, — говорит, — градовая туча придёт да град побьёт всё», – вспоминает М.Т. Копылова /Нижнеудинск. р-н/ [5, № 497]).

В рассказах находит отражение народное представление о том, что

вслед за нарушением подобного рода предписаний обязательно последует   возмездие [13, с. 273]. В заговенье, как и в любой другой значимый праздник,  запрещалось выполнять любую работу (кроме каждодневной и неизбежной: приготовление пищи, уход за скотом) [12, с. 238]. Так, нельзя было сучить верёвки и пришивать пуговицы: «Весенняя заговоння, она самая сердитая. В неё нельзя ничё делать. Вот быват корова стельная. Вот если верёвочки (раньше сучили верёвочки), еслиф в весеннюю заговонню угадашь, или там пуговицы пришивашь, еслиф угадал, обязательно ты или телёнку пришьёшь, или чё-нибудь сделашь. Или телёнок родится, закрутится весь в верёвочке, весь искрутится или так пропадёт. <…> » [7, № 561]. Нарушение запрета «на все или некоторые виды работ» [16, с. 237] во время праздника грозило «неблагополучием домашнего скота и приплода» [16,  с. 237], а также – «неблагополучными родами» [16,  с. 237].

В рассказе Н.И. Тетериной (Казачинско-Ленск. р-н) описывается трагическая ситуация, вызванная тем, что беременная хозяйка дома в Петровское заговенье берется рубить мясо: « <…> А потом как раз в заговонню, она же тоже мясо (…) отляшшила от стегна. Ампенета [мужа.  – М.С.] дома не было, дак самаИ ходила беременна Татьяной. А потом Татьяна-то родилася без ноги! Она ей отрубила ногу. Нельзя беременной мясо рубить. А у ей не было ножонки, по паху как раз и не было. <…> У ней протез, она на протезе ходит. <…> ». И завершается этот рассказ такими предостерегающими словами: «Заговоння, она сердита. Нельзя работать, нельзя» [7, № 559].

Таким образом, Петровское заговенье представлено в устных рассказах сибирских старожилов как «сложное культурное явление» [14], восприятие которого в народной среде выходит «далеко за рамки <…> церковного содержания» [14] этого дня и обусловлено преимущественно «земледельческим мировоззрением» [14].

Атрибуты: березка; ленты, цветы, юбки и платок для наряда березки; яйца; ружье.

Комплекс обрядов, связанных с празднованием Петровского заговенья, дает представление о культурно-эстетических предпочтениях русского населения Восточной Сибири, о традициях общинной жизни, сложившихся в сибирских селах. Некоторые обряды, распространенные повсеместно среди восточных славян, на территории Сибири приобретали новые, уникальные формы.  Это касается, например, характерных для всего пасхально-троицкого цикла игр с крашеными яйцами.  В одном из рассказов встречается описание оригинальной игры «стрельба по пасхальным яйцам»: « <…> А яйцы у нас тут у однех у бани на верёвочку привяжут, а от ворот стреляли в эти яйцы. Дак вся деревня, мужики в одном месте соберутся, стреляют! <…> В яйцы. Его на верёвочку подвешают, вот у бани-то бревно просунулось, они верёвочку повешают. А один-то взял да догадался… ну, попадают, расстреливают. А он проколупал дырочку, яичко-то высосал, а шкурка осталась. Заряд-то стрелит его, воздухом-то отбросит — попасти-то никак не может. А потом разоблачили, что оно пустое. Ну, счас и ни в Паску не стреляют, и ни в Троицу не стреляют. <…> » (с. Коношаново Жигаловск. р-на) [7, № 556].

Этнологический аспект. Этнос – русские (старожилы Байкальской Сибири).

Исторический аспект. Истоки и содержание основных форм проведения Петровского заговенья как народного праздника (обрядов, обычаев, элементов игровой  культуры) старше христианской традиции и уходят корнями в глубокую древность.

Петровское заговенье является одной из важных «рубежных дат» [14]   народного земледельческого календаря. День этот завершает пасхально-троицкий цикл, чрезвычайно богатый обрядами и обычаями в русской календарно-обрядовой традиции [17, с. 223].

Семицко-троицкий обрядовый комплекс, составляющий основу «поздневесеннего периода» [10, с. 351] народного календаря, имеет архаическую основу: в июне «вслед за Троицей» [17, с. 213] проходила «русальная (граная) неделя, а следующее за троицыным днем воскресенье называлось в некоторых южнорусских и центральных областях русальное, или русалкино заговенье» [17, с. 213]. В этот день совершались обряды, посвященные русалкам – подательницам «летней живительной влаги» [17, с. 222] и имевшие «целью обеспечить земле влагу, необходимую для растительности» [17, с. 220] для произрастания будущего урожая. «Обряды с русалками органически входили в весенний праздник растительности, завершали его. Вместе с семиком они составляли единый обрядовый комплекс» [17, с. 221].

Места бытования

Байкальская Сибирь – территория проживания русских старожилов, на которой в 1981-2017 гг. зафиксированы устные рассказы о праздновании Петровского заговенья:

  • Иркутская область (Казачинско-Ленский, Киренский, Жигаловский, Нижнеудинский, Братский, Чунский, Катангский районы);
  • Красноярский край (Кежемский район).

История выявления и фиксации (история, экспедиции и т. д.)

С 1981 года по настоящее время полевые исследования, оцифровка данных, научная обработка источников ведется доктором филологических наук Галиной Витальевной Медведевой. С момента открытия Государственного бюджетного учреждения культуры Иркутской области «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии» в 2012 году и по настоящее время оцифровку данных, исследовательскую работу ведут и сотрудники данного учреждения под руководством директора Г.В. Медведевой. Периодичность фольклорно-этнографических экспедиций – несколько раз в год.

Носители

  1. Юлия Ивановна Жданова (1924 г.р.), д. Верхне-Калинино Катангского района Иркутской области (т.17, №193)
  2. Александра Тихоновна Чудинова (1916 г.р.), д. Кривая Лука Киренского района Иркутской области (т.2, №351)
  3. Варвара Харитоновна Жмурова (1920 г.р.), д. Бедея Кежемского района Красноярского края (т.2, №547; т.16, №549)
  4. Клавдия Константиновна Попова (1917 г. р.), с. Большеокинское Братского района Иркутской области (т.16, №562)
  5. Устинья Дмитриевна Корешкова (1924 г.р.), проживающая в c. Карам Казачинско-Ленского района Иркутской области (т.3, №331)
  6. Тамара Сергеевна Нестеренко (1928 г. р.), пос. Чуна Чунского района Иркутской области (т.8, №347)
  7. Татьяны Дмитриевны Чекановой (1930 г.р.), с. Большеокинское Братского района Иркутской области (т.16, №550)
  8. Вера Александровна Татарина (1928 г.р.), с. Большеокинское Братского района Иркутской области (т.16, №552)
  9. Лариса Георгиевна Коношанова (1932 г.р.), с. Коношаново Жигаловского района Иркутской области (т.16, №556)
  10.  Мария Тихоновна Копылова (1925 г.р.), д. Волчий Брод Нижнеудинского района Иркутской области (т.11, №497)
  11.  Надежда Устиновна Мурзенкова (1915 г.р.), д. Чехово Нижнеудинского района Иркутской области (т.13, №489)
  12.  Надежда Ивановна Тетерина (1936 г.р.), с. Ермаки Казачинско-Ленского района Иркутской области (т.16, №561; т.16, №559; т.16, №560)
  13.  Александра Ивановна Никулина (1912 г.р.), д. Никулино Киренского района Иркутской области (т.1, №6)
  14.  Зоя Михайловна Дубынина (1927 г.р.), с. Кобляково Братского района Иркутской области (т.16, №549).

Современное состояние объекта

Риск исчезновения традиции празднования Петровского заговенья велик. В настоящее время есть основания считать, что она уходит из живого бытования. В какой-то мере подтверждением этому может служить количество текстов, повествующих о традициях и обрядах, связанных с Петровками: в 20-ти томах «Словаря говоров русских старожилов Байкальской Сибири» Г.В. Афанасьевой-Медведевой выявлено лишь 16 текстов данной тематической группы, что может свидетельствовать об угасании традиции.

Способы и формы передачи традиции

  • Передача естественным путем внутри населенного пункта, от старших к младшим внутри одной семьи и т.д.
  • Фиксация объекта в Реестре объектов нематериального культурного наследия Иркутской области, размещенном на сайте ГБУК ИО «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии».
  • Фиксация в виде устных рассказов старожилов в «Словаре говоров русских старожилов Байкальской Сибири».
  • Профессор Г.В. Медведева с 80-х гг. XX века по настоящее время использует сведения о традиции в занятиях со студентами Иркутского государственного университета.

Формы сохранения и использования объекта в деятельности учреждений культуры

Сотрудники ГБУК ИО «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии» включают информацию о традиции в тематические занятия, мини-лекции, интерактивные беседы со школьниками, гимназистами, лицеистами Иркутска.

Источники информации:

Литература

  1. Афанасьева-Медведева Г.В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири: в 20 т. / науч. ред. Ф.П. Сороколетов. Иркутск, 2007. Т. 2. – 560 с.: илл. +CD.
  2. Афанасьева-Медведева Г.В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири: в 20 т. / научн. ред. В.М. Гацак, Ф.П. Сороколетов. – Иркутск, 2008. – Т. 3. – 544 с.: илл. + CD.
  3. Афанасьева-Медведева Г.В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири / научн. ред. В. М. Гацак, С. А Мызников. – Иркутск, 2010. – Т. 6. – 544 с.: илл. + CD.
  4. Афанасьева-Медведева Г.В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири / научн. ред. В. М. Гацак, С. А Мызников. – Иркутск, 2011. – Т. 8. – 536 с.: илл.+ CD.
  5. Афанасьева-Медведева Г.В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири / науч. ред. В.М. Гацак, С.А. Мызников. Иркутск, 2013. Т. 11.
  6. Афанасьева-Медведева Г.В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири /научн. ред. Л.Л. Касаткин, С.А. Мызников. – Иркутск, 2014. – Т. 13. –480 с.: илл. + CD.
  7. Афанасьева-Медведева Г.В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири / науч. ред. Л.Л. Касаткин, С.А. Мызников. Иркутск, 2014. Т. 16. – 480 с.: илл.
  8. Афанасьева-Медведева Г.В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири / науч. ред. Л.Л. Касаткин, С.А. Мызников. Иркутск, 2015. Т. 17. – 480 с.: илл.
  9. Береза / Л.Н. Виноградова. В.В. Усачева // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / под общ. ред. Н.И. Толстого. Т. 1: А – Г.  М.: Международные отношения, 1995. С. 156 – 160.
  10. Весна / Т.А. Агапкина // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / под общ. ред. Н.И. Толстого. Т. 1: А – Г. М.: Международные отношения, 1995. С. 348 – 352.
  11. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-образовательный. М.: Рус. яз.,   2000. // Б-ка словарей рус. яз. URL: http://ru-dict.ru/slovar-efremovoy.html
  12. Заговенье / Т.А. Агапкина // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / под общ. ред. Н.И. Толстого. Т. 2: Д (Давать) — К (Крошки). М.: Международные отношения, 1999. С. 237 – 238.
  13. Запреты / Л.Н. Виноградова, С.М. Толстая // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / под общ. ред. Н.И. Толстого. Т. 2: Д (Давать) – К (Крошки). М.: Международные отношения, 1999. С. 269 – 273.
  14. Некрылова А.Ф. Народный календарь как явление традиционной культуры // Бесплатная электронная библиотека. URL: http://knigi.dissers.ru/books/1/20579-1.php
  15. Обливать / Т.А. Агапкина // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / под общ. ред. Н.И. Толстого. Т. 3: К (Круг) – П (Перепелка). М.: Международные отношения, 2004. С. 455 – 457.
  16.  Праздник / С.М. Толстая // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / под общ. ред. Н.И. Толстого. Т. 4: П (Переправа через воду) – С (Сито). М.: Международные отношения, 2009. С. 237 – 240.
  17. Соколова В.К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов. XIX – начало XX в. М.: Наука, 1979.

 

Фонды. Оцифрованные записи аудиоматериалов с устными рассказами о праздновании Петровского заговенья и связанных с ним обрядах и магических действиях хранятся в фондах ГБУК ИО «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии», адрес: Иркутск, ул. Халтурина, д. 2.

Ключевые слова: календарно-обрядовая традиция; народный земледельческий календарь; пасхально-троицкий цикл; загованье, загвины, заговонье, заговье; Весеннее Заговенье, Весенняя Заговонья, Вёшное Заговенье, Вторая Троица, Петровское заговенье, Всесвятское заговенье, Яичное Загованье; русальная (граная) неделя; обряд почитания и потопления берёзки; ритуальное обливание; игровая культура; стрелять из ружей; стрельба по пасхальным яйцам; идти на полянку; традиционные запреты.

Авторы/Составители

Исследователь, хранитель, эксперт, ответственное лицо — Медведева Галина Витальевна (Галина Витальевна Афанасьева-Медведева), место работы — ГБУК ИО Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии; адрес: Иркутск, ул. Халтурина, 2.

Авторы-составители описания ОНН: зав. отделом освоения, сохранения и распространения культурных ценностей М.Р. Соловьева, аналитик М.А. Матюшина, специалист по фольклору И.Г. Никулина.

Тексты 01. «Петровское заговенье в календарно-обрядовой традиции русских старожилов Байкальской Сибири». Автор фиксации: директор ГБУК ИО «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии» Медведева Галина Витальевна. 1980-2020 гг. Место фиксации: Иркутская область, Забайкальский край, Республика Саха (Якутия), Республика Бурятия. Место хранения: ГБУК ИО «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии» по адресу: Иркутск, ул. Халтурина, 2. Публикация: Афанасьева-Медведева Г. В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири.

Сведения, сопровождающие фотоматериалы:

Фото.  Спасский собор в г. Киренске. Автор фиксации: неизвестен, 1913 ., г. Киренск. Место хранения материалов: ГАИО. Р-2732, оп. 1, д. 2.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *