СИЯЙ, СИЯЙ, ПРОЩАЛЬНЫЙ СВЕТ…

… Да, давно он не был в деревне. Но последний свой приезд туда помнил так хорошо, будто только сейчас и возвращался обратно. Это было как раз накануне затопления водохранилища ГЭС, которую строили ниже по течению, и деревню переносили на новое место. Точней сказать, ее разрывали на части. Колхоз уезжал куда-то за двести километров в чужие степные края, леспромхоз, занимавшийся очисткой ложа водохранилища, оставался здесь же, но от воды переносил свое хозяйство в гору, сплавную контору переводили в другое село. На три стороны снималась деревня. Никого никуда не неволили, но и без того непросто было выбрать человеку свою судьбу, если он не знал другой работы, кроме пашни, и не представлял, как можно жить где-то, где нет ни реки, ни тайги.

Валентин Распутин. На родине

На родине классика

Последний день сибирского бабьего лета (25 сентября 2019) сподобил нас Господь провести в сокровеннейшем месте – на родине Валентина Григорьевича Распутина. На Ангаре. Той Ангаре, которая давно уже стала Братским морем, водохранилищем, но с неохотой принимает новое название, а с радостью откликается на прежнее – река.

Ранним утром на причале в Усть-Уде собралась приличная группа путешественников (представителей администрации, общественников и «культурников») во главе с Зоей Владимировной Полевовой, заведующей отделом культуры районной администрации. Все 10 мест в катере оказались занятыми. У каждого был свой интерес в этой поездке. Но, если честно, то все мы лишь составили «группу поддержки» нашей Галине Витальевне Афанасьевой-Медведевой, автору знаменитого «Словаря говоров русских старожилов Байкальской Сибири». В этот день она ехала в Аталанку для презентации первого тома другого Словаря с длинным названием – «Народное слово в рассказах и повестях Валентина Распутина». Её тянула туда великая, непреодолимая сила. Уверена, духовная связь между этими людьми, соединяющая их при жизни писателя, никуда не делась, и вот ведет его ученицу к истоку этой связи, к истоку великого непобедимого Слова.

Навстречу нам поднимается солнце, вместе с ним поднимается и развеивается туман, и вспыхивают ярким осенним золотом берега. Катер движется быстро, не хуже «Метеора», и часа за полтора мы преодолеваем 150 километров вниз по течению, причаливаем к аталанскому берегу, где сразу в глаза бросается маленький домик, похожий на макет настоящего. Это – «самоловник», каковые веками служили ангарцам для хранения рыболовных приспособлений. Ишь, воскрес на новом берегу… Только раньше вот такие избушки никогда не замыкали, потому что даже само слово «воровство» многим людям было незнакомо.

Об этом через несколько минут Галина Витальевна будет рассказывать перед «аудиторией», собравшейся в спортзале. Приняли её тепло, как свою, родную. Да так оно и есть. И все же немного странно выглядела эта встреча, где приезжий фольклорист, доктор филологических наук рассказывал деревенским детям о том, как совсем недавно говорили такие же ребятишки, как сейчас они – Валька Распутин, Димка Слободчиков… Какая-то была в этом трагическая несуразность, присущая, впрочем, многим явлениям нашего времени.

В зале собралось человек 30, два десятка разновозрастных ребятишек и десяток взрослых. Это практически все обитатели Аталанской девятилетки. Новое, ладненькое кирпичное здание, построенное заботами и хлопотами Валентина Григорьевича с помощью тогдашнего губернатора Бориса Александровича Говорина, рассчитано человек на 70 с лишним учащихся. У писателя, конечно, никогда не было иллюзий касательно будущего своего родного (пусть и перенесенного) села. Но все-таки, видимо, и он не предполагал, что через 13 лет после открытия в школе останется всего-навсего 20 учеников и несколько учителей, преимущественно пенсионерок. Стаж директора, Валентины Яковлевны Тирских, — 53 года.

— Уже думала в этом году уйду, пора. Но пришлось остаться, — вздыхает она. – Конечно, раньше было лучше. Хоть и школа старая, но ребят много, веселее, интереснее – и им, и нам…

Семиклассница Юля Сергеева сидела в крохотном классе за столом одна. Её единственная одноклассница Таня Игнатова заболела. Девочка на жизнь не жалуется, давно привыкла каждый день выходить к доске. Понимает, что для нее же это благо, и, конечно же, при подготовке к экзаменам скажется только положительно. Но вот с мечтами у нее как-то не очень. Совсем не представляет, кем бы могла стать. На вопрос же, хочется ли из деревни уехать, отвечает весьма определенно:

— Охота.

И так все остальные. Хотя не всем удастся. Ведь «кому мы там нужны»? Там – это в большом шумном мире, ради которого уже шесть раз перегородили их кормилицу- Ангару, и куда уходит энергия построенных ГЭС. В самой Аталанке электричество по-прежнему вырабатывает движок.

Печальное свидание, честно скажу. Хотя так приятны глазу и сердцу и деревенские пейзажи, и деревенские лица. Особенно детские! Есть в них нечто, что уже, увы, так редко встречается в лицах городских детей. Эта простота и доверчивость, и наивная хитринка, и неумение делать «селфичную» американскую улыбку. А мы ведь всё больше и больше овладеваем этим «искусством»… И тем большая жалость охватывает к этим чудным ребятишкам, как к последним вспышкам ушедшей из жизни распутинской Матёры. Печальное свидание. Но не дано ему было закончиться такой уж безнадегой. На обратном пути мы заглянули в сельскую библиотеку, которую совсем недавно взяла на попечение молодая женщина – Галина Сергеевна Вологжина.

— Когда уезжала в город учиться, не планировала возвращаться, — призналась она. – Но пришлось, в основном из-за родителей. Но вернулась, и не жалею. Замуж вышла. Хорошо у нас здесь. И мы надеемся, что, не смотря ни на что, деревня будет жить…

«Какое же чудо должно произойти, чтобы слова Галины не остались простым самоутешением?» — думала я, возвращаясь на катер, чтобы продолжить путь. И там неожиданно услышала нечто вселяющее зыбкую надежду. Но об этом я расскажу немножко дальше. А теперь – в самые дебри бабьего лета, туда, где тишина и свет, каких никогда не видит и не слышит городской житель…

Где Кочерга вливается в Илим

Высадив наших спутников на турбазе в Карде, мы помчались дальше. И где-то минут через сорок в Подволочном нас встречал глава поселения Виталий Валерьевич Корабельников. Вместе с ним заскочили к доброй знакомой Галины Витальевны – директору ДК – Пелагее Николаевне Коньковой, поздороваться, чайку попить. Подволочному (или более привычно – Подволочной) в июле исполнилось целых 320 лет. Отгуляли, отпраздновали, как следует. Магнитик даже выпустили в честь этого события… В общем, поговорить было о чем. Но мы спешили. Только и успели чайку попить. С солеными рыжиками. Ибо какой же чай в сибирской деревне без рыжиков! Особенно в этом году, когда их можно было косой косить. Прямо как в ранешние времена, о которых накануне вечером нам поведала мама Зои Владимировны – Валентина Даниловна Полевова, бывшая жительница бывшей деревни Речка…

Так вот, попили чайку с рыжиками. И хайрюзом. Сфотографировали молчаливого ловца этого хайрюза, мужа Пелагеи, Петра Николаевича Конькова, с засушенной головой щуки, по зловещему виду не уступаюшей гремучей змее. И погнали дальше. К Кочерге, притоку Илима, который в свою очередь, впадает в Ангару.

Галина Витальевна уже ездила по этой дороге зимой. И называла её «прекрасной! Таковой она и была, под снегом, схваченным морозом. Но теперь, после прошедших дождей, являла собой русскую таежную классику, подвластную УАЗику типа «таблетка», которым мы и воспользовались. 30 километров без приключений преодолели всего за час.

И вот, с перетряхнутыми в пути внутренностями и мозгами, выходим возле Кочерги. И на миг застываем. И я явственно ощущаю, как в моей душе что-то переворачивается, щелкает замочек, и я выхожу из своей персональной темницы. Да, до этого момента мы увидели множество чудесных осенних пейзажей. Мы то и дело восклицали: «Какая красота!» и все щелкали-щелкали-щелкали своими аппаратами. А тут в первые мгновения даже щелкать забыли, я, по крайней мере. Душа вспоминала детство, счастье, взлетала и опускалась к прозрачным водам, парила вместе с золотым листиком и беспечной стрекозой… Ах, если бы ей больше ничего не знать! Но на том берегу Илима виднеются черные избы, заросшие высоченными бурьянами, уже высохшими, порыжевшими. Это мертвая деревня Кочерга. Там когда-то жили люди, работали, любили, ссорились, праздновали, молились Богу. Да, и храм здесь был. Теперь где-то в зарослях, ближе к лесу на его месте – поклонный крест. Я не пробралась, не дошла до него. И от этого осталось капелька горечи и огромное желание вернуться. Странное существо человек. От нетронутой природы мы в восторге. Но когда видим пепелище, которое вот-вот поглотит всё та же могучая природа, печаль неизъяснимая наполняет наши сердца: здесь жили люди… Правда, они и сейчас здесь бывают, наезжают отдохнуть, порыбачить, поохотиться, даже вон зимовья построили. Но такое впечатление, что эти новые домики стоят на погосте.

Печаль на радость прелагая…

Смена настроений — восторга и горечи – сопровождают нас всю поездку. Хотя водная гладь-рябь скрывает погибшие под ними пашни, леса и селения, мы помним, над чем проплываем. А ослепительный осенний наряд деревьев не может скрыть огромные проплешины на сопках, оставленные современными лесозаготовителями. Их базы тоже виднеются на берегах. Это – единственные работодатели для оставшихся селян, а где-то и «благодетели» — крышу покроют, линолеум купят… Поэтому их терпят. А могли бы даже уважать.

— Ну, ладно, берешь ты лес. Его и раньше брали, леспромхозы когда были. Это нормально, — рассуждает наш капитан Владимир Ярцев. – Но взял – прибери за собой, посади новый лес. Это же нетрудно. Мы, например, всегда так делаем, обязательно. Это же закон: взял – отдай… Так нет же, вырубят, оставят за собой пустыню, и поминай как звали.

Эта нехитрая формула, выработанная многовековым опытом предков, стала руководящей в жизни Владимира. Он потомственный речник: отец его Борис Петрович Ярцев до сих пор водит известный на Ангаре катер «Родник», на котором не раз проходил родной порушенной рекой и Валентин Григорьевич… А вот таежников, охотников ни с одной, ни с другой стороны среди предков прежде не было. Владимир – первый. Но просто охотиться и рыбачит, да и тем же лесом промышлять, ему стало не то, что скучно… Пришло то самое осознание, что необходимо возвращать взятое, и не только тайге, реке, но и потомкам.

Началом стала турбаза «Кардинское взморье». Хорошая, добротная, дающая рабочие места база. Таких немало сейчас, в том числе на берегах Братского водохранилища. Ну, может, да, лучше всех, поскольку расположена в изумительном красоты месте, где настоящая тайга, и много еще чего настоящего. И еще отличается она тем, что его держатели озабочены не только собственным обогащением, осмелюсь даже сказать – не столько собственным. Не зря же с Ярцевым тесно сотрудничает Усть-Удинский краеведческий музей. Его руководитель Анна Владимировна Сокарева, кстати, путешествовала с нами до самой Кочерги.

— Мы разработали туристический маршрут, который в прошлом сезоне был успешно опробован, рассказала она. – Группы приезжают из Иркутска, посещают достопримечательности Усть-Уды, а затем отправляются на Кардинское взморье. Здесь они отдыхают, погружаясь в природу, которую тщательно оберегают и восстанавливают хозяева.

К примерам восстановления относится, безусловно, зарыбление Кардинского залива мальками пеляди, омуля и сазана. Там они находятся на вольном, патбищном, содержании. То есть рыба вольна плыть куда угодно, кормиться и вырастать, а через год-другой и ловиться. Явно, что подобная акция предпринята вовсе не ради доходов, тем более быстрых.

— Для детей наших, для внуков сделали. Чтобы добрым словом вспоминали нас.

Да и сегодняшние отдыхающие уже вспоминают. В Кардинском заливе вы спокойно, без боязни налететь на неожиданное препятствие, можете плыть на каком угодно средстве, а хоть и просто собственными силами. Компания Ярцева добилась, чтобы лесозаготовители не сбрасывали на этом участке бревна в воду. Ну, конечно, через два десятка километров они это делают, но все же хотя бы один участок остается безопасным.

Ну, и еще одна «фишка». На берегах залива мы заметили стадо диких свиней, которые вели себя не так уж и дико. А в загороди возле самой базы мирно паслась парочка секачей, не особо обращая внимание на зрителей. Позже, глубокой осенью, их выпустят на полную свободу, чтобы они воссоединились с остальным стадом и поспособствовали его умножению. Этих свиней тоже завезли, поработали над селекцией и теперь так же, как рыбу разводят в вольном режиме. И, конечно же, отслеживают популяцию, чтобы новое дело приносило только пользу, а не вред.

У Ярцева есть еще много идей, а у администрации района желание сотрудничать с ним, как и с другими предпринимателями, которые живут по древней формуле «Взял-отдай». И возможно, в этом сотрудничестве светится надежда для деревень, которые сегодня медленно умирают на берегах Ангары. В том числе и Аталанки…

…Один из эпиграфов «Словаря Распутина» взят Галиной Витальевной из повести «Дочь Ивана, мать Ивана»: «Без реки, без Ангары нашей, никто не проживет. А все реки мимо Бога протекают. Он в них смотрит, и как в зеркало, каждого из нас видит». Только бы не забыть нам об этом…

Зоя Горенко,

Специалист Регионального Центра русского языка, фольклора и этнографии.