ЖИЗНЬ – ОНА ПРОДОЛЖАЕТСЯ! Родные лица. Знаменательные даты.
9 декабря, ровно в день памяти святителя Иннокентия Иркутского, отметил свой 90-летний юбилей Иннокентий Степанович Московских – ветеран труда, ветеран города Братска, заслуженный ветеран Братской ГЭС и так далее.
Но с каждым годом все больше он горд и счастлив главным своим званием – крестьянина, уроженца деревни Московской, которая светит ему ярче солнца сквозь толщу покрывших ее вод рукотворного моря, «Сквозь призму прожитых лет» (как называется его первая изданная книга), сквозь горе и радость, сквозь юность и старость.
С ним вместе славный юбилей отмечает его прекрасная большая семья: дети, внуки и правнуки – потомки рода Семеновых. А с ней — общество «Ангарские старожилы», а с ними – коллектив Братской ГЭС, вся культурная общественность Братска, да и вообще все добрые люди, знающие его. В том числе и мы – сотрудники Центра русского языка, фольклора и этнографии.
В октябре нынешнего года мы имели счастье провести с Иннокентием Степановичем целых три дня. Ну, не с утра до ночи, конечно. Но если бы это было возможно, то уверены: он мог бы и сутки напролет рассказывать и рассказывать о своей незабвенной Родине, о ее жителях, о нравах, событиях.
Он не то что с легкостью вспоминает слова и речи из бывшей, давно ушедшей под воду жизни — он ими пользуется самым естественным образом, погружается в них целиком и полностью. И перед ним во всей красе предстают дома и улицы, заимки, карбаза, мельницы, «старые та́йги» (охотничьи участки) и всё-всё-всё…
Из воспоминаний И.С. Московских
«Жизнь в деревне была такая: мужик, лощадь и земля. Вот все. С тем и работали. Земли было мало на острове, потому отвоевывали ее где только могли, везде заимки были, везде наши, московские, осколочки. Деревня Матера́ — это тоже нашими людьми построена, мужики с топорами, как в бой на тайгу выходили, землю отвоевывали…
Пары́, конечно, делали. Как? Вот сжали, если осенью вспахали — это зяблевая вспашка, она была после пара, можно еще год или два на ней сеять. А земля слабнет… И вот весной отсеялись когда (к Троице всегда надо было отсеяться), всё, начинаем пахать на первый ряд. Это конец мая – начало июня. А летом, в июле, мы ее перепахиваем на второй ряд. Я вот мальчишкой уже ездил везде, пахал по заимкам, на сенокосах. Все лето, всё ле́течко твоё.
В карбаз! В карбаз шесть лошадей, ну, на Малиновую заимку если – так четыре, там больше земли. На Шаманке на реке она, в восьми километрах от берега. В ка́рбаз – три плуга, зигзаги, телегу. Поехали! Накосим, одного пораньше отпускаем, он запрягает коня. Лугов не было, по берегам, да всяко косили…
Ангара же быстрая была, особенно на мысах. На носовой части привяжут вот так веревку — и за бечеву, чтоб больше угла не получилось, чтоб взад не пошла. А по берегу везде камни, камни. До заимки доезжаешь, надо высоко отдавать, высокая сопка, и вот узкая тропка, а остальное – пропасть.
Одна лошадь, не помню у кого, туда упала… А у меня Бурлак – жеребец, не зря ему такую кличку дали, я на нем быстро проходил, но через сопку – нет. Вот до Журавлихи дотягиваешь, лошадей выпрягаешь и тоже – на карбаз…
А там 60 мешков картошки, если большой – 90, еще телега. И вот надо грести где-то с километр. Нас – два парня лет 18-ти: Александр Мишин, в армию еще не ходил, Виктор Пашин, Рублев еще моложе, а я с 34 –го года, мне лет 13, я на корме. Смотри, круто не давай, силушки потратишь, а надо поперек резать, или снести тебя может на мель, а надо за мыс зацепиться – там начиналась тропа. Она вся в камнях, никто ее не чистил. Как камнепад пройдет, подъедешь и не знаешь, что делать: кони же поломают ноги. Ну, вот так и работали…»
Надо заметить, что Иннокентий покинул свою деревню довольно рано, еще до затопления – в 1953 ушел служить в армию на Сахалин. А когда вернулся, на Ангаре вовсю бурлила новая жизнь, возводилась Братская ГЭС.
И он влился в ряды ее строителей сначала в качестве слесаря, потом — механика, геодезиста… На крутом берегу хоть и изменившейся, но родной Ангары построил большой, красивый дом, где выросли их с любимой супругой Валей дети, где собирались друзья, звучали песни и смех.
Но и эта прекрасная пора пролетела. В городе начали давать благоустроенные квартиры с условием, что больше, нежели положено, у семьи квадратных метров быть не должно. Пришлось дом сломать. Но не до конца.
В итоге дети отправились в город, а родители продолжили жить в небольшой избушке на улице Ангарская экспедиция. И даже когда случилась самая страшная потеря в его жизни, своему дому не изменил.
Оставшись в одиночестве, Иннокентий Степанович свой дом не покинул, разве что временно, зимой, уезжает к дочери. Несколько месяцев мается в городской квартире, слезно скучая по своим козочкам – Аленке и Белке.
Когда-то такая же Белка буквально спасла маленькую Олю, страдавшую пороком сердца. Дочь выросла крепкой, умной и красивой. А отец привязался к козам, как к лучшим друзьям.
Ну и коты, конечно! Куда ж без них?! Так что, едва запахнет весной, возвращается на родной берег и долго смотрит на Ангару, на намытые островки, которые напоминают о главном острове его жизни – Московском.
О нем он готов снова и снова рассказывать, особенно – в стихах. Вот почему-то хочется зарифмовать память. В его бесхитростных строках нет и тени приукрашивания прошлого, романтизации, нет даже красивых сравнений. Но есть бесконечная любовь к Родине.
Иннокентий Степанович издал четыре книжечки: «Сквозь призму прожитых лет», «Уходя, мы оставляем след», «Всё это – родина моя!» и «Всё это – жизнь!». Жизнь, которая, невзирая ни на что, продолжается.
Я на стыке деревни и города
На отшибе в поселке живу
Здесь осыпется листьев золото,
Может раз еще встречу весну!
И дай Бог, чтобы в избушке на берегу снова и снова вспыхивал огонек и, как говорится, «скрипело перо» …
Автор
Зоя Ивановна Горенко