Лодки-или́мки и их бытование у русских старожилов на реках Ангаре, Енисее и их притоках (на основе устных народных рассказов, опубликованных в многотомном «Словаре говоров русских старожилов Байкальской Сибири» (тома 1 – 15, 18 – 23))

Основные речные артерии Байкальской Сибири – реки Ангара и Енисей и их притоки – на протяжении длительного времени являлись транспортными магистралями региона, по которым осуществлялись перевозки грузов, товаров и людей. Отсутствие в этой местности разветвлённой и удобной системы трактов способствовало использованию рек в качестве транспортных артерий, несмотря на сложные фарватеры рек – наличие порогов, скалистых и обрывистых берегов, сложных климатических условий. «…Главные предметы, сплавлявшиеся в начале XIX в. по Ангаре, были: чай, хлеб, свинец и порох, мелкие предметы» (Иллюстрированное описание быта, с. 219).

«Транссибирская железнодорожная магистраль, пересекающая Иртыш, Обь, Енисей, Ангаро-Байкальскую водную систему и дошедшая до Амура, значительно оживила судоходство в бассейнах этих рек. На пересечениях водных и железнодорожных путей стали возникать большие транспортные узлы и перевалочные пункты, что способствовало хозяйственному освоению новых и еще не доступных для железной дороги территорий…Развитие судоходства стимулировало экономическое развитие сибирских территорий, прилегающих к бассейнам судоходных рек, вовлекало в оборот новые земледельческие районы, увеличивало товарность хозяйства, что подтверждалось ростом хлебных перевозок почти на всех реках Сибири. Если в начале XX в. доля хлеба в общем объеме судоходных грузов не превышала 10%, то к 1913 г. она достигала 30-40 %. Одновременно возрастал объем пассажироперевозок, удваивающийся каждые три года. Общий грузооборот сибирского водного транспорта в 1913 г. оценивался в 150 млн пудов, что составляло в то время 25 % всего железнодорожного грузооборота по региону» (Винокуров, Суходолов).

По устным рассказам, вплоть до 50-х и 60-х годов XX века перевозка грузов и людей осуществлялась по воде: «Раньше ведь самолётов не было, ехать не на чем было. Токо Ангарой. И вот подойдут к порогу, людей всех высаживают, бечеву́ на себя и попёр» [426 (1)].

На этих реках для перевозки грузов использовались различные типы судов. «Лодки строили из тесовых или пиленых досок или выдалбливали из ствола дерева… По способу изготовления лодки называли долбленками, доща́никами, по месту изготовления унженками, или́мками…» (Шангина, с.252).

Или́мка – традиционное судно-дощаник старого типа, с плоским дном, обшитым досками, с прямыми боками и кормой, острым носом, с палубой, покрытой досками, и с мачтой. Конструктивной особенностью этого судна являлось наличие крытого помещения – надстройки, сооружённой либо из ветвей и обшитое берестой (позже обтянутое брезентом), либо из досок (Сибирская Советская Энциклопедия, Т 2, с. 231).

Такие лодки использовались местным населением – кетами и до появления русских. «Кеты (остяки, енисейцы) — малочисленный коренной народ Сибири, живущий на севере Красноярского края… Во время летних кочевок кеты пользовались в основном водными путями, передвигаясь в лодках. На или́мке сооружали жилище типа шалаша в форме рассеченного цилиндра. Каркас его делался из черемуховых прутьев. На него уходило не менее 10—14 пар, которые попарно связывались вверху… В кетском языке лодка-или́мка называется асель» (Таксами, С. 163 — 164).

Русское название было дано по месту их основного производства. «Известно, что или́мки в большом количестве «на продажу» строились на Илимском волоке русскими мастерами, откуда и получили свое название» (Материалы полевых исследований МАЕ РАН, с.10). «В XVII веке почти все суда строились для Восточной Сибири на одном месте, на Илимском волоке… Суда в то время строились: … дощаники, — длиной 13 саж., строились также при устье р. Илима…Грузу поднимали до 8 тыс. пуд. при осадке в 1 ½ арш. Стоили около 100 руб.» (Иллюстрированное описание быта…, с. 218).

Или́мский во́лок – древний волок с реки Ангары на реку Или́м протяжённостью около тридцати километров (от деревни Подволо́чной на реке Ангаре через перевал до поселения русских Кочерга́), по которому в старину перетаскивали (волочили) суда и грузы из одной речной системы в другую для продолжения пути на восток, а позже (в XIX—XX вв.) зимой по санному пути перевозили грузы обозами [8 (19)].

В литературе встречаются следующие размеры и грузоподъёмность таких лодок: на Илимском волоке строились суда длиной от 20 до 25 м, шириной до 5 м и высотой до 3,5 м, грузоподъёмностью до 50 т., местное приангарское население, а также туземцы использовали лодки грузоподъёмностью 2 – 4 т., торговые организации использовали илимки грузоподъёмностью до 20 т. (Сибирская Советская Энциклопедия, Т 2, с. 231).

Также в литературе указывается, что «каждую такую лодку обслуживали от 17 до 22 чел. под командой «вожа» (лоцмана)» (Арктическая энциклопедия, т. 2, с. 400).

Исследователи относят начало существования такого типа судов на реках Ангара и Енисей к XVII веку (Арктическая энциклопедия…, т. 2, с. 400). По результатам фольклорно-этнографических экспедиций, проведённых доктором филологических наук Галиной Витальевной Медведевой и ГБУК ИО «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии», выявлены устные свидетельства об использовании или́мок вплоть до 50-х – 60-х годов XX века.

Устные рассказы русских старожилов относятся не только к периоду советской власти, часть из них свидетельствуют об использовании или́мок купцами в начале XX века: «А осенью опять приплывали на или́мках. И вёз товары, товары вёз, пушнину, эти тунгусы-то привозили. Это он эту пушнину заготавливал и всё, и всё сдавал. У него богато было, богато, был богатый купец. Но и никогда никого не обижал» [530 (5)]. «На то он и купец, чтобы товар-то продать… А Енисейск возьмёт дороже. Вот он и туда плавит быстре́, старатся, чтобы вместе со льдом уплыть, обогнать этих богуча́нских купцов, моты́гинских обогнать, он и плывёт день и ночь, менят этих кормовшшико́в. Прямо со льдиной отправлятся, лишь бы успеть, чтобы успеть вперёд» [296 (10)]. «По Ча́добцу по реке подымались купцы. Один был мужик, у него четыре избы, и вот оттуда эвенки приходили, меняли пушнину на продовольствие. Он свои или́мки таскал туда. От Я́ркина до Пу́ни сто двадцать кило́метров по Ча́добцу» [326 (18)].

Старожилы использовали для обозначения такого типа судна следующие названия: или́мка / или́мочка / крытоло́та / кры́тая лодка / кры́та лодка / крытоло́дка / крытыло́дка / крытыло́та (Словарь говоров… т.19, т.23).

Рассказчики определяли отличие ка́рбазов от или́мок: ка́рбазы были меньших размеров, не имели крытой части и использовались в основном для перевозки скота [628 (19)].

Изготовлением или́мок занимались местные жители: «Деревянны. Мой дедушка лодки делал. Там все делали лодки-то.

[— Или́мки были. — Слуш.].

Но. Были. Крытоло́та была» [279 (23)].

Вот как описывала в 1998 году процесс изготовления лодки Прасковья Иннокентьевна Анкудинова (1937 года рождения) из села Ке́уль Усть-Илимского района Иркутской области: «С дерева… тонкое дерево чеса́ли, делали днишше вот так, потом кругом вот эти приколачивали доски, назывались па́лубы. Кругом приколачивали их (…). А там была под вид вот распора (но оне по-другому назывались, забыла). И вот к им приколачивали эти доски, стягивали. И внизу корма́ была и нос был. И вот так приколачивали, сколачивали эти лодки. Потом рубили дерево сосновое, смоляно́е. Его топи́ли. Там ямки специально делали, топи́ли его, жгли. И смолоку́рки были, жгли вот в этих я́мках. А там вкапывали чугуны́. Смола туда топилася, и с этого дерева, и падала туда вниз. Называли смолу́ гнать. Потом эти чугуны́ вытаскивали. И сколько набиралось там смолы, вот эти лодки смоли́ли. Дыры-то затыкали сначала коноплём, а потом замазывали смолой (…).

[— А палубы из какого дерева делали?.. — Собир.].

Ну, с осины, однако, делали, с ели. А сосна, она же кололася, шшели делались. Делали с такого дерева, которое не колется, ну, не делаются вот эти шшели.

 [— То есть они были глубже, лодки, и мельче? — Собир.].

Да, глубже лодки были и мельче. У которых по две набо́йки, у которых по три. Днишше было. Уклю́чины были, ве́сла одевали.

[— А в лодке один-два человека. А большие грузы на каких перевозили? — Собир.]. Ка́рбаз назывался. Ну, тоже так же с дерева сделаны. Так же большие заделывали, таки большие эти… днишша делали. И так же вот эти палубы, только потолшше. И по это… помочне́е таки, пошире. Упру́ги, упру́ги! Упру́ги назывались, упру́жина. Штук по десять упру́г делали. На ка́рбазе больше. И крытыло́дки делали. Вот этот ка́рбаз… больше ешшо делали. Ка́рбаз меньше был, ка́рбаз больше был. А и крытыло́дка. Она была как вот эта… Над этим ка́рбазом набиты были бока из дерева, и крыша была сделана» [281 (23)].

Лодки пропитывали смолой: «Вот сосна, смо́льные дрова-то нарубят вот так мелко и смоль гонят. А потом лодки мазали, вот эти или́мки у нас смазывали смолой» [477 (15)].

Ни или́мках использовалось два весла, за каждым из которых сидело по три человека: «На них, на или́мках, вёслы сделаны большие. Потому что оне же не то что плывут, что, дескать, куда родная понесёт.

— Но, давай, ребяты, греби помаленьку, здеся тихо.

Трое — в весло — и пошёл.

[— Трое за весло? — Собир.].

А как? Один-то ты его не поднимешь, весло-то.

[— Такое большое весло? — Собир.].

Большие вёсла были, тяжёлые.

[— А сколько в одной или́мке вёсел было? Два? — Собир.].

Ну, два весла, потому что она предназначена для бечевы́.

[— А вниз-то шли в основном на вёслах, да? — Собир.]» [296 (10)].

На носу лодки было место для приготовления пищи: «Костёр горел на носу́, варили на ходу» [445 (5)].

Работники спали здесь же, в крытой части лодки: «[— А спали где, как ночевали? — Собир.].

А в кры́той ло́дке, она же закрытая. Туда зайдёшь, лягешь и спишь. Там ни дожж, никто не попадёт» [491 (6)].

По рассказам, или́мки использовали на реках Ангара, Илим, Енисей, Кас.

Приангарье русские старожилы называли Анга́рье, а местных жителей анга́рцами, анга́рскими.

Многие рассказчики упоминают, что труд на реке, как и любой крестьянский труд, сопровождался песнями: «Ангара‑то, знашь, кака́ певу-у-уча‑то! На жнитво́ идёшь — поёшь, с бечево́й идёшь — поёшь, или́мку тянешь — поёшь (…)» [224 (7)]. «Раньше, как эти идут ке́жемские, о-о-о, кежмари́, ох, и пе́сенники были они! У́жась! Как идут, это уже Ке́жма идёт. На или́мках» [179 (20)]. «А тяжело же, а мы песни ешшо поём. Везде с песня́ми мы жили» [471 (3)].

Часто в рассказах упоминается об использовании и детского, и женского труда и в перевозке грузов на или́мках, и в погрузочно-разгрузочных работах: [106 (7)], [224 (7)], [433 (7)], [117 (8)] и др..

Размеры и грузоподъёмность (по устным рассказам)

Лодка-или́мка грузоподъёмностью 25 центнеров имела размеры 180 см в ширину и 9 – 10 метров в длину [399 (5)].

В рассказах встречается упоминание о перевозке на крытой лодке 200 тонн зерна: «Большая лодка, двести тонн грузили и уплавляли в «Заготзерно» в Нижнеи́лимска» [494 (6)].

По другим рассказам, или́мка могла вмещать до 40 центнеров груза: «А летом была лодка крытая, деревянная большая лодка была, центнерох сорок в неё грузят» [470 (3)].

Загрузка и разгрузка кры́той лодки осуществлялась по трапу: «И вот начинают, трап же, вот вы счас по трапу… а у них там специальный трап, сделанный как лесенка, доски на каждой, разгружать лес-то надо (к берегу же к самому кры́тая лодка не подойдёт)» [340 (15)].

Грузить и разгружать или́мку было тяжело: «Вот наваливают шестьдесят килограмм кули‑то, зашиты‑то. Вот сперва‑то это сколь‑то я уташшила, таскала-таскала, взад-вперёд таскала. А надо по трапам в или́мку грузить и обратно» [106 (7)]. «И до сих пор помню я, на второй этаж ташшим куль, пятьдесят, может, семьдесят он килограмм, сорок три лестницы, вот так подцопишь, думаешь, сяс у тебя всё рёбра и всё лопнут. Вот так вот внату́г» [433 (7)].

Что перевозили (по устным рассказам)

Перевозку грузов на дальнее расстояние называли грузоизво́зом [282 (12)].

Доставлять груз, перевозя его на дальнее расстояние, называли: груза́ води́ть / бе́гать под гру́зом / бега́ть с гру́зом / груз води́ть / груз вози́ть / под груз е́здить / под гру́з ходи́ть / груза́ вози́ть / груза́ми ходи́ть / с гру́зом ходи́ть / ходи́ть за гру́зом [261 (12)], [263 (12)], [268 (12)]. «Раньше груза́ возили до Нижнеили́мска» [470 (3)].

На или́мках возили керосин, соль [476 (3)], лошадей [522 (3)], рыбу [34 (4)], сахар, посуду [590 (4)], пшеницу [454 (5)].

После окончания Великой Отечественной войны ангарские территории поставляли зерно на Или́м: «Сначала у них тоже никого не было, тама-ка голодовка была, в Или́ме-то. Анга́рцы-то получше жили. Всё отсель вывозили туды, их кормили. А щас под после́док они хорошо зажили. Хлеба́ хорошие стали рожаться. Это до потопа [до затопления в связи со строительством Братской и Усть-Илимской ГЭС — Г. В. А.-М.], потом-то кончили, и всё» [426 (1)]. «А вот с этих мангазе́йских анба́ров, там же высо́ко, стоял вот этот мост, вот по этому мосту… в мешки нагружали зерно и скатывали вот в этот в берег. Вот это склад, а потом со склада таскали в или́мки. И чтобы лошадей не запрягать, возить вкруговую, дак вот делали вот такую эту, там такая от высота. В нашу бы́тность уже, ну, это, однако, уже в шестидесятые годы убрали токо от эти мосты-то, кода не стали государству хлеб сдавать» [597 (3)].

На склад на р. Или́м свозили зерно из с. Сизо́во, с. Кара́пчанка [428 (1)], с. Ке́уль [445 (5)]. В Нижнеили́мске располагался зернозаготовильный пункт Всесоюзной конторы по заготовкам и сбыту зерна («Заготзерно»): «Туда мы зерно тянем до Нижнеили́мска. Там в «Заготзерно» сдаём зерно. Грузим товары от райпотребсоюза. Плавим опеть до сельпо. По этим посёлкам распределят сельпо уже» [259 (4)]. Зерно сдавалось до 60-х годов XX века [597 (3)].

Ещё пункты сдачи зерна были в посёлке Кежма и селе Воробьёво: «И вот возили в Воробьёво, туда сплавляли, потом в Ке́жму. Вот туда сплавляли, туда сдавали эти семена. А оттуда уже вверьх, там были же пороги, опять на конях же тянули вот эту лодку. Бечево́й. Я сам тянул» [454 (5)].

«Мы на или́мках плавили хлеб с Привали́хиной, сдавали государству. До Пано́вой плавили, в Пано́во плавили, в Ке́жму.

[— А там амбар, в Пано́вой-то, стоял, мангазе́йский. — Слуш.].

Да. Высоко там стоял. Туда все сдавали» [448 (14)].

На кры́тых лодках перевозили топлёное масло для сдачи в «Маслопром»: «Масло возили топлёное вон в Моты́гино. Масло топили, с деревень его сва́живали, это масло. Привезут, его там растопят масло и в бочки заливают. А тут мой Лушников, муж-то, он с работы идёт, а я топила масло это, помогала. «Маслопром-то». Он идёт с работы, а бочки ведь катать надо, они ведь деревянные-то, по два центнера бочка-то была. Вот он их ската́т. Как весна начинатся, только лёд пронесло, сразу или́мки подходят, грузят и в Моты́гино увозят» [449 (14)].

Увозили на или́мках и заготовленную для сдачи рыбу: «Рыбу сдавали, не всю её себе забирали, а сдавали. И засолка была. Засаливали в бочки, а потом всё забирали и на кры́тых лодках, вот как баржи лодки свои делали, и всё в Нижний Или́мск и увозили туда» [562 (18)].

«[— И как везли рыбу эту? — Собир.].

 А в то время, вот, в то время-то не было ни баржов, никого. А были кры́ты лодки у нас. Вот груза́-то как было доставлять сюда? Даже в Нижнеили́мск надо было. На маленьких кого привезёшь лодочках? Были эти лодки кры́тые — так вот называли большие лодки, такие, вроде баржов, вот такие делали. И вот по сорок — пятьдесят центнеров занимала эта лодка, даже больше она могла, но боялись» [330 (19)].

По реке Кас до села Я́рцево на Енисее и обратно на или́мках возили ягоды и другие заготовки, а также различные товары: «Ягоду, если есть, когда заготовки там же были, всё такое вот. Ну, какие заготовки заготавливали здесь, всё и плавили туда. Ну а когда ничё нет, дак и на пустой тогда. А оттуда уже муку, и крупу, и там и товары, матерьалы — но всё. Магазин же большой был здесь, торговали, продавец-торгове́ц. Продавец торговал, пушнину он принимал, заготовлял» [696 (19)].

Капитолина Александровна Москвина (1929 года рождения) из посёлка Невон Усть-Илимского района Иркутской области в 1982 году рассказывала о заготовках и перевозке продуктов на кры́тых лодках: «…За заготовку только ешшо там, эту от рыбу тоже сдавали государству. Посолишь там немного себе, а свежу там ели. А ету государству, засаливали и государству сдавали. Засаливали, а потом… Вот эти лодки ходили туда, даже и у нас ло́дки были эти кры́тые, и отгружали, и государству сдавали. И масло так же: заготовку брали с коров-то, всё сдавали. Хоть бы для себя от коровы-то ела, а то — государству. Вот таким путём всё. Очень было тяжело <…>.

И как хлеб этот подойдёт — скоре́-скоре́. И намолачивают этот… вот хоть двадцать пять центеров, да, и это вот сдай. Уже всё куды-то там засыпа́ли. А потом уже организовывали вот эти кры́тые ло́дки, ходили, и был он уже по Или́му, где Или́м-то впадал, только немножко с Ангары́-то было, однако, шесть кило́метров <…>. По Или́му-то вот это, как зайдёшь в Или́м-то, и был склад, и тут его ссыпа́ли…» [270 (23)].

Или́мки использовались для перевозки людей: «Мама опеть меня отправлят. Идёт крытоло́дка, она меня отправлят…» [648 (3)].

Так, в устных рассказах русских старожилов часто встречаются воспоминания о том, как мужчин забирали на фронт: «Ну и потом на или́мки их погрузили и повяли́ в или́мках, набили их по́лом, пять, на́ко, или́мок. Катер вёл» [652 (2)]. «Крытыло́ты полные везли на войну (крытыло́ты были, карба́зья). Ой, мне до смерти не забыть! У баушки моёй шесть взяли, и всех убили. Шесть сыновьёв на войну забрали. И всех убили, ни один вою́н не пришёл» [479 (8)]. «Со всёй Ангары народ на войну собирали. По Ангаре вот эти или́мки де́нно и но́шно шли (…). Чатырнадцать человек вернулись, а семьдесят пять человек было, увезли» [475 (13)]. Подробнее об этом можно прочитать в рассказах: [5 (3)], [457 (5)], [300 (6)], [475 (13)], [4 (19)], [476 (21)], [47  7 (21)], [193 (22)], [273 (23)], [278 (23)], [282 (23)].

На или́мках привозили высланных немцев: «Сюды немцев привозили на Ангару, и всёй Ангаре-то раскидывали, по деревням. Вот или́мка плывёт, пристанет к деревне, там сколь высадят, две-три семьи. Скинут, дальше плывут. Рассадили их в Приангарье много же» [312 (6)]. «А немцы-то, дак во время войны их же сюда авакуа́ция была, в Сибирь, на Ангару (…). А народ-то боялись же, что это немцы. Их из Красноярска поездом, а сюда на или́мках привезли, катером-тягачом» [52 (1)]. Также об этом упоминается в рассказах: [571 (9)], [3 (19)], [444 (19)].

По рассказу Александра Логиновича Трухина (1927 г.р.) из села Манзя́ Богучанского района Красноярского края, в крытых лодках перевозили спецпереселенцев, в одной лодке помещалось примерно до 60 человек: «Довезли до Красноярска в телячьих вагонах, а потом посадили на или́мки и на Стрелку, что на устье, Ангара где вбегает в Енисей. А оттудова посадили на или́мки — ну, большие лодки, по восемнадцать — двадцать тонн, — спецпереселенцев всех туда, в трюм согнали. Сами же они, спецпереселенцы, потянули эти или́мки бечево́й» [442 (6)]. Ещё об этом в рассказе [139 (9)].

Есть рассказы, где упоминается об утоплении раскулаченных в лодках: «В или́мку их затолкали и закрыли, и так и утопили. Там как раз у шиверы́-то глубо́ко место. Вот туды ниже шивера́ у нас по Ангаре-то, в Игре́ньтьевой шивере́, там и утопили. Вот так, моя, изголя́лись. Мужикох утопили, а баб-то — на Косой Бык, на Косой Бык увозили, туды куды-то, бара́ки там, леспромхозы. Дак вот их на Косой Бык да везде, баб. Ссылали, всё обирали. В чём сидишь, в том и остался» [1229 (2)]. Подробнее об этом можно прочитать в рассказах: [1229 (2)], [94 (5)], [290 (6)], [462 (18)], [656 (21)].

Сезонность (по устным рассказам)

По рассказам, или́мки использовали для перевозки с весны, с момента понижения уровня воды в русле после весеннего половодья, и до осеннего ледостава [464 (3)].

«Это за лето, до морозов, короче, ну, весна, как вода в русло упадёт, по большой воде тоже не ездишь, когда все пески утоплены.

[— Когда все пески утоплены, не ездишь. — Собир.].

Нет, нет, не ездили, потому что бы́стерь сумасшедшая, большая бы́стерь. И, во-вторых, вода холодная ешшо после льда. И вот в июне месяце начинаешь плавать и до сентября» [46 (12)].

«И вот всё лето, до самого снега ходили» [491 (6)].

«Как Ангара вставать начнёт, уже начинаются за́береги, тогда токо лодку и вытаскивали» [454 (5)].

«[— …А как вы поехали на Или́м? Это до Ке́жмы в какое время плыли? — Собир.].

Ну, вот война как началася. Весна. Плавили сорогу, шшуку…» [1146 (2)].

 

Длительность передвижения по рекам (по устным рассказам)

Путь от Кежмы до Енисейска и обратно мог составлять неделю, а в некоторых случаях путь в одну сторону мог продлиться две недели. Это зависело от направления и силы ветра на реке [399 (6)].

Путь от Ёдормы до Нижнеилимска протяжённостью 250 километров проходили за 4 дня [491 (6)].

Путь из Фролово до Нижнеилимска: «Или́мку нагрузишь и идёшь, в Нижнеили́мск ведёшь её. Семь кило́метров, моя, вовсе на себе ташшили эту или́мку» [117 (8)].

Путь по рекам Кас и Енисей до села Я́рцево: «На Кас, на Енисей. А там чё, вниз по Енисею, от Ка́су пятьдесят кило́метров, от устья-то Ка́су до Я́рцево. Ну, мы до Я́рцево спускались. Триста кило́метров до Я́рцевой» [696 (19)].

Путь от Ча́добца до Я́ркино:

«[— И получалось как…. Вы от устья Ча́добца до Я́ркино, сколько вы подымались? — Собир.].

 Шестеро суток. Шестеро суток подымашься, трое спускашься, это уже девять, и два дня, день тут грузишься, в Я́ркино приедешь — день разгрузишься. Разгрузишь и опеть снова всплываешь» [46 (12)].

Передвижение на или́мке (по устным рассказам)

Передвижение по Ангаре и Илиму, в зависимости от типа местности, осуществлялось на вёслах, бечево́й, на шеста́х, под парусом: «Где на гре́бях гребёшься, где бечевой тоже. Где кусты вырублены, там на гре́бях гребёшься, тянешь бечево́й. А где невозможно, яры́ вот эти, там уже бечево́й никак не пройти, потому что яр, понимаете, залез в яр, скалы такие вроде бы.

[— И как действовали? — Собир.].

На вёслах потом.

[— На вёслах потом передвигались. — Собир.].

На вёслах, бродко́м где. Но, берегу нету, обрыв такой, и бродко́м.

[— Бродко́м? Бродом, да? — Собир.].

Но. Бродом. Бродко́м. А где человека скрывает, дак там уж на вёслах да на шестах, на палках переталкивашься (…)» [46 (12)].

Также лодки-или́мки могли буксироваться катером [652 (2)]. «Летом это катер там или́мочки эти две ли три тащит» [4 (19)].

Скорость передвижения лодки зависела от направления и силы ветра. Старожилы различали два ветра на реке – верхо́ва/ верховичо́к/ верхо́вочка/ верхово́й ветер (ветер с верховьев реки) и низо́вка / низо́ва (ветер с низовьев реки). Сильный ветер называли ломовы́м. При ломово́й низо́вке более лёгкие лодки приставали к берегу, а или́мки могли продолжать движение, не боясь волн. Подробнее об этом в рассказе [399 (6)].

Если ветер дул против движения, на или́мках использовали деревья, которые опускали под лодку в воду, чтобы течение помогало лодке преодолевать встречный поток воздуха: «Вот пристают к берегу, вырубают ель здоровую и под лодку её подныривают, эту ель, чтобы пу́шше несло. Ель же, у ней ветки-то огромные, воды-то забират она больше, и несёт быстрее.

[— А куда эту ёлку ставят? — Собир.].

На верёвках под днище подде́рьгивали, под лодку, под перело́зья, чтобы несло больше. А потом её привяжут, чтобы её оттуда течением-то не выносило» [399 (6)]. Также об этом упоминается в рассказе [336 (6)].

Для ускорения хода лодки по течению в начале весны могли использовать льдины: «Так же и за льдиной можно плыть. Нискоко не отстанешь. Вот осенью или весной плывёшь по течению, проделывают дырку топором, ставят шест вот эту в дырку и привязывашь лодку. Как течение несёт эту льдину, так и тебя понесёт» [336 (6)].

На вёслах

Передвижение на лодке при помощи вёсел называли: на гре́бях грести́сь / в гребя́х грести́ / в гребя́х грести́сь / гребля́ми ходи́ть / гребя́ми ходи́ть / на греба́х ходи́ть / на греби́ ходи́ть / на гребя́х бе́гать / на гребя́х пла́виться / на гре́бях ходи́ть / на гребя́х ходи́ть. Вёсла использовали тогда, когда не было возможности вести лодку при помощи бечевы. Например, на участках с крутыми и обрывистыми берегами либо в местах с быстрым течением при отсутствии встречного ветра при передвижении лодки по течению реки [46 (12)].

Под парусом

Если ветер дул по ходу движения, на крытоло́дках использовали парус: «У них парус хороший есть, бечева́ добрая. И вот низо́ва потянула, если там, у нас если отсюда уже в этот ветер никто не может и носа поднять, оне быстре́ парус поднимают, и их хоть там кило́метров пять-десять успеют пробежать, и то легше им» [399 (5)].

Парус могли изготавливать из деревьев: «А когда уж повезёт, то ветер. Оне тогда уже ставят парус. Вверх когда идут. Когда низо́вка тянет, то парусом. Ну, парусов тоже, не у кажного же были паруса, тогда токо у богатых были паруса-то.

[— А из чего делали паруса? — Собир.].

А делали-то, выбират леси́ну, большинство оне делали из сосны. Маленьки сосёнки, чащу́ эту, две-три сосёнки, и в нос их утыкали, а вершины маленько нагибали верёвкой взад. И ветер, и шли, быстре, чем пешком шли.

[— Эта леси́на и была парусом? — Собир.].

Но» [336 (6)].

На паруса шёл самый крепкий материал – лён. В устном рассказе Егора Ивановича Кокорина (1920 г.р.) из села Кежма Кежемского района Иркутской области упоминается о размерах паруса для лодки-или́мки: «[— А парус как делали? — Собир.].

Его шили. Двенадцать метров шириной парус, высотой метров пять. Мачта стояла.

[— А из какой ткани, из холста, что ли? — Собир.].

Парусина. Сюда чистый лён шёл на паруса.

[— А-а-а, чистый лён на паруса шёл? — Собир.].

Да. Самый крепкий матерьял у нас лён» [296 (10)].

На шеста́х

В местах непроходимых по берегу или́мкой управляли с помощью шестов (брали или́мку на шесты́): «[— А бывает, что на берегу тяжёлое место прохода: там прижимы всякие, скальники, по ходу-то? — Собир.].

Ну, если где-то каки́-то зало́мы, дак оне на шеста́х выходят оттуль, бечево́й нельзя, оне берут или́мку на шесты» [296 (10)].

Другое название для передвижения на лодке при помощи шестов – шеста́ми шеста́ться: «Шестами шеста́лися, но, толкалися. А больше никак. По бортам, ходишь… Один на руле как управляющий стоит, а двое по бортам. Ходишь, протолка́шься, обратно пошёл к носу, снова опеть толкать» [696 (19)].

Бечево́й

Тянуть лодку бечевой против течения, идя по берегу реки, называли: бе́гать бечево́й / бе́гать с бечево́й / бечево́й тяну́ть / бечево́й бежа́ть / бечево́й идти / бечево́й поднима́ть / бечево́й тяну́ться / на бечеве́ идти / по бечеве́ идти / с бечево́й ходи́ть / с бечёвкой идти́ / бече́вничать: «А летом или́мки, токо на или́мках. На или́мку ставили лошадей, оне, пока плыли до Ке́жмы, отдыхали. А вобратно вот уже из Ке́жмы до Са́виной оне уже бечево́й бежа́ли, тянули эти или́мки. Запрягали лошадей, привязывали бечеву́ и лошадями тянули по берегу» [465 (3)]. «Раньше же это или́мки назывались. Ходили много людей, бечево́й шли, берегом.

[— Бечево́й шли берегом? — Собир.].

Да, да! Берегом шли бечево́й. Это много было народу. Как бурлаки на Волге» [5 (19)].

«Раньше же бечево́й ходили по всёй Ангаре. И по Ча́добцу — бечево́й. Вот другой раз куды поедешь, по берегу верёвку тянешь, бежишь бечево́й. Всё быстрей, чем на гребя́ф-то. Вверх. Супроти́в воды. Где шивера́-то, там токо бечево́й. На Ча́добце у нас страшны́е пороги, к устью ближе» [169 (1)].

Длинная толстая верёвка с присоединёнными к ней лямками, при помощи которой люди (или лошади), идущие вдоль берега, тянули лодку против течения, называлась бечева́ ([464 (3)]). Верёвки для бечевы́ изготавливались из лыка [474 (1)], из конопли [464 (3)], [548 (11)]. По некоторым рассказам, длина бечевы́ достигала 100 метров [464 (3)].

Нос лодки, к которому был привязан канат, носил название бу́хта: «А когда тянут, вот такой канат, а в лодке же двое: один на корме сидит, второй в носу, и вот где как за камень зарочи́т, надо его отца́ривать, отдёрговать, чтобы не останавливать-то бы, а то может перевернуть лодку с грузом. Вот это бу́хта называлась, ездили на бу́хте» [23 (5)].

Верёвку, один конец которой крепился на носу, а ко второму крепилась бечева́, поднимали на 2 метра вверх, чтобы она случайно не попала в воду: «А в носу там тали́на загнута метра четыре, чтобы за камни бечева́—то, верёвка-то не задевала, и метров двадцать верёвка длиной…

[— Как эта тали́на загнута? — Собир.].

Ну, лодки деревянны были, у них же в носу обойма, как ручка, чтобы лодку подтягивать. Вот в эту ручку тали́на, на конце у ней верёвка привязана, и за уклю́чину её натягивают. Понимашь? И за этот…

А на второй конец бечева́ привязана, чтобы ты шёл, чтобы она где куст или что, или камень, чтобы бечева́ чтоб по воде не чертила. Понимашь?

[— Не чертила по воде, да? — Собир.].

Ну, где-то она метра у тебя два высотой это над водой. Не задевала воду. Или лодки на берегу стоят, чтобы за них не задевала. Чтобы всё время тебе бечеву́—то не перекидывать» [399 (5)].

Тропа вдоль берега реки, по которой передвигались люди (кони), тянувшие лодку бечевой против течения, называлась бече́вник [476 (3)], бечева́я дорога [447 (14)]. За тропой следили, её расчищали: «Кусты, дак там они вырублены, тропа там натоптана, ведь каждый год…

[— Специальная была, да?.. Ну, уже была тропа сделана?.. — Собир.].

Тропа. И эти кустики где мешали под бечево́й, вырубали, чтоб чистый был берег» [46 (12)].

Лодки тянули таким образом до Ке́жмы, до Зяте́й, до Нижнеили́мска [1146 (2)]

Или́мки могли тянуть двумя либо тремя лошадями: «Раньше крытоло́дки были, на ко́нях тянули, груза́ возили. Две лошади тянут» [474 (1)]. «На смену брали. Две тянуло, две отдыхало, в плашко́т ставили, потом опеть снова. Вот две лошади тянут, две отдыхают, в или́мке стоят. Две лошади всю дорогу не могут вытерпеть — такой груз ташшить» [465 (3)].

Чтобы преодолеть Зяте́йский порог, к бечеве́ пристёгивали шесть лошадей: «И вот тут Зяте́йский порог поднимашь, шесть лошадей подстёговашь» [261 (4)].

Лошадьми управляли дети 10 – 14 лет (недоро́стки): «Тя́гольшшики были, ребятишки, ну, лет по двенадцать, по тринадцать. Наве́ршно сидят на лошадяф, тянут верёвкой» [474 (1)]. На работу тя́гольщиками брали детей, чтобы груз на тягловую лошадь не увеличивать весом взрослого наездника: «Тя́гольшшики-то — ребятишки же были, там по десять, по двенадцать, тринадцать лет, посадят наве́ршно, чтоб ко́ням-то легче, и вот эти ребятишки тянули» [464 (3)]. «Кони тянули. И первый-то шёл боёвый парень и последний боёвый, а в середине послабже, ребёнка садили, паренька какого-нибыдь. Боёвых надо было — чтоб уж где упала эта бечева́, задела за заде́ву: за камень там, за куст, — чтоб он быстро соскакивал и отбрасывал эту бечеву́» [34 (4)].

Работа тя́гольщика была изнурительной, часто приводящей к травмам: «И ты знашь, где кони, аж с яру́, где каме́нья, обрыв, еслиф вода-то кода большая, и лодку-то тоже прёт, да ешшо дадут маленько так, и это, кони-то, знашь.… и меня сбрасывало вместе с конём в Ангару. Дак бывало, эти тя́гольшшики—то ноги ломали, рассекали этим подковами кони-то всё. Конь-то не утонет, он еслиф улетел, и опеть на берег пловёт. А ты-то улетел, за седло има́сся или за коня има́сся. Ну, я два раза падал тоже вместе с конём в Ангару. И тоже ногу рассекал, подкову, рассек» [1146 (2)]. «Утром заима́шь [коней. — Г.В. А.-М.], тянешь до обеда, до часу. Ко́ней спутал, оне, кони, едят, но с час отдыхам. Вот опеть ловим и — попёрли до вечера. Вечером опеть на ночлег» [491 (6)]. «Вот у меня брат-то и утонул, тя́гольщиком был» [470 (14)].

В случае, если тянуть лодку лошадьми было невозможно, эту работу выполняли люди: «Вот у нас там была Плита. Кода́ большая вода, лодку кры́ту кони взять не могут, чтоб вытянуть её. Там тако́ место — камни скрозь, лошадям-то никак идти-то нельзя. И вот собираются народ, человек пятнадцать — двадцать, отправляют нас сюды, на Плиту, поднимать лодку. Все бечево́й помогаем лодку, чтоб Плиту поднять» [475 (3)]. Недалеко от Нижнеилимска находились ло́си – отвесные скалы, уходящие в воду, в этом месте невозможно было пройти лошадям. Поэтому, по рассказам, здесь на протяжении 7 километров лодки тянули люди ([476 (3)]. В период Великой Отечественной войны тягольщиками были девочки. Их труд использовался и на участке, где располагались ло́си. Девочки тянули лодку, карабкаясь по скалам: «И вот оне проташшат это всё, приходят, на нос садятся, все в крове́. Руки, ноги — всё избиты» [445 (5)]. О том, как «обтягивали» эту гору людьми, также упоминается в рассказе [287 (9)].

По рассказам Матрены Егоровны Москвиной (1927 года рождения) из cела Карапчанка Усть-Илимского района Иркутской области, на Сима́хинском пороге люди тянули бечеву́ вместе с лошадьми: «А мы ешшо помогаем, а то кони одне не вы́дюжат, и вот нас человек десять, тянешь идёшь — до земли аж наклоняешься» [478 (3)].

Люди тянули бечеву босиком или в носках из конского волоса: «Босиком. А кто маленько, немножко побогаче у нас, волосяны́е носки.

Вот овечьи носки оденешь, дак они мокнут, а волося́нки — они не мокнут, они всегда сухие. Их вот надел… Только видишь, они по песку не выносливые, быстро носятся.

[— Снашиваются быстро? — Собир.].

Быстро снашиваются. А голые-то ноги они не снашиваются.

[— А голые-то ноги не снашиваются. — Собир.].

Но. А волосяны́е они так-то удобные, хорошо, и вроде мягче. Но дак чё?! Раз пройдёшь — их уж нету, они уже развалились. В основном босиком» [46 (12)]. «Бегали! Бегали! Да ешшо и босиком бежишь: жалко чирки́, порвёшь» [2 (19)].

Для людей, идущих бечево́й, использовались лямки, изготовленные из бересты [464 (3)], [548 (11)], [699 (18)]. Вот как описывал устройство бечевы́ Егор Иванович Кокорин (1920 г.р.) из посёлка Кежма Кежемского района Красноярского края: «У кажного своя лямка. К этой бечеве́ от каждого идёт, от твоёго пояса идёт верёвка.

Первый идёт с общей верёвкой, а к нему оне прицепляются, ну, на расстоянии, чтобы друг другу пятки не оттаптывать, вот и всё. Между вами чтобы было где-то санти́метров шестьдесят — восемьдесят.

[— Вот или́мка идёт, вот река. Дак вот общая верёвка идёт, а от неё лямки? Или как? — Собир.].

Тридцать са́жен бечева́ длиной, от каждого будет, от каждого по три метра верёвка привязана к это к основной, и идут, всё. Чем за́дне, тем у того длиньше как верёвка-то, понимаешь, потому что она же отходит. У первого короче, а там длиньше, длиньше, длиньше и… И у того уже метра четыре у последнего идёт» [399 (5)].

Если же лямок не было, их заменяли тряпкой, чтобы верёвка не давила и не резала тело.

Работников, идущих бечево́й, называли ля́мошниками: «Куда наря́дит прикашшик их, дотуда и идут. Материн брат ходил, Василий Дмитриевич Брюханов. Он был ля́мошником. Ну, да, как оне ля́мошники и шшитались.

[— Ля́мошниками звали их? — Собир.].

Но. Ну, лямку тянули» [296 (10)].

На эту работу могли нанимать жителей ближайшего к порогам села: «А порог подымали как? Вот пойдёшь к порогу, народу посылают с деревни. Вот наша лодка пошла, три коня, скажем, и вот этот порог подымут — всё, народ домой пловёт. А туды на лодке два мужика и три ямшшика, и всё, до Нижнели́мска» [464 (3)].

Артель, осуществлявшую перевозку грузов по реке (идя бечевой против течения), называли вата́гой. «[— И на берегу-то сколько шло вата́ги-то? — Собир.].

Дак вот оне восемь человек и шло» [399 (5)].

Передвижение на речных порогах

Особую трудность представляли и пороги на реках, и большие габариты лодки [426 (1)]. Самые крупные и опасные камни на порогах с самыми большими волнами называли быка́ми [268 (12)]. Часто в рассказах упоминается о сложности Сима́хинского и Зяте́йского порогов [428 (1)].

«[— И вот как вы от устья, от Ча́добца шли, основные какие были такие трудные пороги? — Собир.].

А все трудные. Как вот от Заледе́евой и до Ленпосёлка.

[— За Ленпосёлком. — Собир.].

Но. Где вы причалились, Ленпосёлок, тут сплошь всё пороги, всё тянешь и тянешь, на гре́бях тут нигде. И там выше Юро́кты кило́метров восемь, тоже там. А там тоже всё бы́стерь до самых песков. Там выше Юро́кты-то тоже никаких песков нету. До самой Я́ркиной, считай, никаких песков там нету. Маленько там, однако, песка четыре» [46 (12)].

«[— Степан Кондратьевич, а какие названия порогов от Заледе́ево до Ленпосёлка? — Собир.].

Мельничный порог вот первый, Ого́ймина, Или́м, Поды́кун, и Нижний порог, и Верхний порог. Ленпосёлок стоит как раз между порогами. Только подымешь его — тут посёлок, от посёлка опеть порог. А потом до самой Юро́кты никаких порогов нету. Но короче, не до Юро́кты, даже дальше там, километров восемь ещё от Юро́кты выше. Там опеть бы́стерь всё пойдёт.

[— А дальше? — Собир.].

Дальше Я́ркиной там тоже сплошь пороги: Лебя́чинский, Кулюго́минский, Ку́роба, Кулюго́ма, потом Инчада́, тоже пороги есть, там удобнее, там тихо-тихо, тихо-тихо… После Поды́куна — Солоу́ха. Которые говорят Солоу́ха, которые Кру́тенький. А потом Нижний порог Ленпосёловский» [143 (9)].

Передвигаться на лодке по порогам вниз по течению называли спуска́ть порог, а вверх по течению поднима́ть / подыма́ть порог: «А я раз видела, как вот мы свою лодку подняли, сизо́вскую, ага, а чья-то лодка плыла, и её спускали. Знаете, как быстро, там это идёт по вала́м, вот так — раз, раз, раз! — вот так. И вот они правят, а гребу́т гребя́м, тоже орут, чтоб отгребали-то, вот там видят, что камень, чтоб не стукнуться об него, не налететь, и как это гребут-то, ой, как быстро, гребут изо всёй силы, а тот правит. Так вот она большая лодка и гружёна, и вот так, как всё рамно мячик. Ой, страшно!

[— Но это ещё по течению, да? — Собир.].

Да! Это по течению. И много раз… Это подымала я, порог-то, ой, как трудно его подымать» [282 (12)].

Фарватер на порогах называли бороздо́й. Рассказчики упоминают о двух сложных порогах – Сима́хинском и Зяте́йском – на которых требовалась помощь лоцмана: «Там борозда́ у каждого порога своя. Вот Ершо́вский, тот прямой порог. Прямая борозда́, там не надо лоцмана никакого. Он пологий шибко, большой и пологий. Семь кило́метров за семь минут. Ну, вот это мы спускались, засекли. Подплыли над нём, и всё.

[— А Зяте́йский сколько километров? — Собир.].

Ну, кило́метра будет полтора, больше не будет. Но там шивёрка-то небольшая, метров триста, где самое уже круто подниматся. А так-то полого.

Сима́хинский, он тоже небольшой. Но тот идёшь своим ходом. Прямая борозда́. Шивера́ называлась. Не порог он, а шивера́, шивёрка. Но так тоже круто. Если обмешше́нился, может лодку сбросить на камень. Ешшо кони если ослабнут, всё, течением-то его сбрасыват. А идёшь-то не пустой, а с грузом же лодка-то! [261 (4)]».

Николай Иванович Жмуров (1925 года рождения) из села Кеуль Усть-Илимского района Иркутской области использовал слово «воро́та», рассказывая о фарватере на порогах: «Это же надо знать воро́та, поку́ль плыть. Там какая бы́стерь, вода-то как с горы летит!» [275 (23)].

При преодолении сложных порогов лодки могли предварительно разгружать ([259 (4)]).

Лоцманы

Лоцманами были местные жители – анга́рцы. Они знали пороги и умели спускать по ним лодки: «Ангара же порожи́стая. Порогов же много на Ангаре. И были лоцмана́, анга́рцы же, лодки спускали» [426 (1)]. «У нас папка, он был лоцман хороший, по Ангаре ходил. А тогда райпотребсоюз был. Он в райпотребсоюзе на или́мках плавал с Богуча́н до Стрелки, бечево́й ходил. Туда уплывут, а оттуда бечево́й эту лодку ташшат на себе» [320 (9)].

Не всякий лоцман брался проводить по порогам или́мки: «Были старшие отдельно, лоцман отдельно был. Старший доводит до порога, а под порог спускат лоцман. Сначала поро́г надо подня́ть. Подыма́ть-то не кажный лоцман берётся (…) Вот этот Зяте́йский поро́г. Он мелкий, и поворот в этих ворота́х, надо поворачивать лодку. А лодка — это не то что ши́тик: раз! — и повернул <…>» [275 (23)].

Знающие пороги лоцманы ценились, за спуск лодки платили деньгами: «А лодка — это не то что ши́тик, раз! — и повернул. У нас дед Кирила сам подымал. Герасим Савватеевич там, в Зятья́х, он тоже этим делом занимался. Спускал и поднимал. Ему пло́тят. И триста рублей до Нижнеили́мска идти» [426 (1)]. «Триста рублей запло́тишь, так он тебе подымет и спустит тебе ло́точку» [470 (3)]. Такую стоимость брали за работу лоцмана, двух рабочих и тягольщиков на Сима́хинском и Зяте́йском порогах на реке Илим.

Лоцман управлял лодкой с помощью весла: «Ка́рбаз ближе к берегу идёт, уже там правят, правят веслом-то. Ну, весло большое, как бревно, наверно, вот такое» [494 (6)].

Ещё одно слово для обозначения этой должности – кормовщи́к. По некоторым рассказам, его роль не сводилась лишь к управлению лодкой – кормовщи́к был главным человеком на судне:

«[— Егор Иванович, скажите, пожалуйста, кормовщи́к — это кто такой? — Собир.].

 Это уже как называтся по-нашему лоцман. Он отвечат за груз, он и кормовшши́к. Он правит. Вясло сделано, там жердь в корме́, на неё надето бревно, и он этым бревном рулит. На него там доска приколочена, где-то полтора метра, в воде. И он и туда-сюда рулит. Или отгребает, или подгребает. Он уже всё, командует. Он и кормовшши́к, он как у них старший, он у них и ко́рмший, он и продуктами руководит, и вино им подаёт, если где пристали. Где не пристали, не даст» [296 (10)].

«Дедка (царство небесное), он всё время всем спускал порог. Вверх-то идти быдто ешшо ничё, не страшно, а вот как вниз-то — о-о-о! Там надо знать, в каку́ борозду лодку пустить. Там то́ко чуть в сторону — и на камень. Всё. На камень. Ско́ко лодок топили там, ско́ко грузу топили! То́ко-то́ко не так — и всё! И быстро всё утопишь» [475 (3)].

Места бытования

Объект бытовал в деревенской, сельской среде, в старожильческих семьях.

Информация о лодках-или́мках зафиксирована в 26 населенных пунктах Иркутской области и Красноярского края.

О широкой распространенности и активном бытовании традиции свидетельствуют 89 устных рассказов от 62 рассказчиков из «Словаря говоров русских старожилов Байкальской Сибири» (тома 1 – 15, 18 – 23).

Места фиксации устных рассказов русских старожилов Байкальской Сибири о лодках-или́мках и их бытовании

 

Иркутская область, Братский район

д. Большеокинское [474 (1)], [263 (12)]

Иркутская область, Нижнеилимский район

пос. Брусничный [522 (3)]

Иркутская область, Усть-Удинский район

с. Подволочное [8 (19)]

Иркутская область, Усть-Илимский район

с. Ершово [454 (5)]

д. Ёдорма [491 (6)], [171 (10)], [559 (11)], [340 (15)], [269 (23)]

с. Карапчанка [478 (3)], [590 (4)]

с. Кеуль [426 (1)], [470 (3)], [34 (4)], [94 (5)], [445 (5)], [479 (8)], [287 (9)], [166 (11)], [261 (12)], [268 (12)], [268 (23)], [275 (23)], [277 (23)], [279 (23)], [281 (23)], [282 (23)]

пос. Невон [428 (1)], [1146 (2)], [464 (3)], [471 (3)], [475 (3)], [597 (3)], [648 (3)], [261 (4)], [23 (5)], [457 (5)], [433 (7)], [548 (11)], [282 (12)], [470 (14)], [592 (15)], [355 (18)], [562 (18)], [699 (18)], [330 (19)], [270 (23)], [272 (23)], [274 (23)], [276 (23)], [278 (23)], [280 (23)]

д. Туба [494 (6)]

с. Эдучанка [259 (4)]

Красноярский край, Богучанский район

пос. Богучаны [476 (21)]

с. Иркинеево [106 (7)]

с. Манзя [442 (6)], [139 (9)], [320 (9)], [444 (19)]

пос. Пинчуга [179 (20)]

 

Красноярский край, Енисейский район

с. Безымянка [696 (19)]

Красноярский край, Кежемский район

c. Аксёново [5 (3)], [477 (21)]

с. Балтурино [4 (19)], [193 (22)]

с. Заледеево [143 (9)], [46 (12)], [475 (13)], [656 (21)]

пос. Кежма [652 (2)], [1229 (2)], [465 (3)], [399 (5)], [530 (5)], [300 (6)], [336 (6)], [399 (6)], [571 (9)], [296 (10)], [41 (12)], [448 (14)], [477 (15)], [462 (18)], [1 (19)], [2 (19)], [3 (19)], [661 (21)], [273 (23)]

д. Кода [326 (18)]

с. Мозговая [224 (7)], [77 (18)], [103 (21)]

с. Недокуры [290 (6)], [312 (6)]

с. Паново [52 (1)], [562 (5)], [124 (18)], [5 (19)], [628 (19)], [271 (23)]

с. Сыромолотово [447 (14)]

c. Фролово [476 (3)], [117 (8)], [423 (20)]

с. Яркино [169 (1)], [169 (1)], [449 (14)]

 

История выявления и фиксации (история, экспедиции и т. д.)

С 1980 года по 2014 год рассказы о лодках-или́мках и их бытовании у русских старожилов на реках Ангаре, Енисее и их притоках зафиксированы и изучены в ходе полевых исследований, оцифровки данных, научной обработки источников доктором филологических наук Галиной Витальевной Медведевой, в том числе фиксация рассказов производилась Медведевой Г.В. в ходе полевых экспедиций ФА ИГПУ совместно с Соловьёвой М.Р. (экспедиции 1993 г., 2005 г.), Матюшиной М.А. (экспедиция 2005 г.). С момента открытия Государственного бюджетного учреждения культуры Иркутской области «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии» в 2012 году и по настоящее время оцифровку данных, исследовательскую работу ведут и сотрудники данного учреждения под руководством директора Г.В. Медведевой. Периодичность фольклорно-этнографических экспедиций – несколько раз в год. В Приложении представлены тексты устных рассказов, записанных с 1980 г. по 2014 годы.

Носители:

1. Анисимов Владимир Васильевич (1942 г.р.), д. Туба Усть-Илимского района Иркутской области [494 (6)].
2. Анкудинова Валентина Терентьевна (1926 г.р.), пос. Невон Усть-Илимского района Иркутской области [471 (3)].
3. Анкудинова Прасковья Иннокентьевна (1937 г. р.), с. Кеуль Усть-Илимского района Иркутской области [281 (23)].
4. Анкудинова Раиса Алексеевна (1935 г.р.), с. Кеуль Усть-Илимского района Иркутской области [287 (9)], [261 (12)].
5. Анкудинов Егор Михайловича (1927 г.р.), c. Кеуль Усть-Илимского района Иркутской области [470 (3)], [268 (12)], [268 (23)].
6. Анкудинов Николай Александрович (1939 г.р.), д. Ёдорма Усть-Илимского района Иркутской области [491 (6)], [269 (23)].
7. Анучина Нина Петровна (1937 г.р.), пос. Невон Усть-Илимского района Иркутской области [475 (3)], [648 (3)], [470 (14)], [355 (18)].
8. Анучин Виктор Николаевич (1928 г. р.), пос. Невон Усть-Илимского района Иркутской области [261 (4)].
9. Афонина Мария Прокопьевна (1937 г.р.), пос. Кежма Кежемского района Красноярского края [530 (5)].
10. Бакова Зинаида Ивановна (1943 г.р.), с. Паново Кежемского района Красноярского края [52 (1)]
11. Барахтенко Анна Егоровна (1930 г. р.), с. Карапчанка Усть-Илимского района Иркутской области [590 (4)].
12. Бобровникова Зинаида Петровна (1940 г. р.), с. Кеуль Усть-Илимского района Иркутской области [34 (4)], [277 (23)].
13. Брюханова Матрёна Иннокентьевна (1923 г. р.), с. Мозговая Кежемского района Красноярского края [224 (7)], [77 (18)], [103 (21)].
14. Брюханова Матрёна Федотовна (1920 г. р.), с. Иркинеево Богучанского района Красноярского края [106 (7)].
15. Брюханова Фёкла Ивановна (1930 г.р.), пос. Кежма Кежемского района Красноярского края [300 (6)], [273 (23)].
16. Брюханов Михаил Степанович (1924 г.р.), с. Заледеево Кежемского района Красноярского края [46 (12)].
17. Василькова Елена Ивановна (1927 г.р.), пос. Кежма Кежемского района Красноярского края [477 (15)].
18. Верхотурова Афанасия Филипповна (1920 г.р.), с. Недокуры Кежемского района Красноярского края [290 (6)].
19. Верхотурова Елена Гавриловна (1924 г.р.), д. Кода Кежемского района Красноярского края [326 (18)].
20. Жмурова Клавдия Михеевна (1927 г. р.), с. Кеуль Усть-Илимского района Иркутской области [479 (8)], [279 (23)], [282 (23)].
21. Жмуров Николай Иванович (1925 г.р.), с. Кеуль Усть-Илимского района Иркутской области [426 (1)], [275 (23)].
22. Журавлёва Арина Иннокентьевна (1919 г.р.), пос. Кежма Кежемского района Красноярского края [652 (2)], [1229 (2)], [462 (18)].
23. Заборцев Иннокентий Владимирович (1940 г.р.), с. Паново Кежемского района Красноярского края [5 (19)], [628 (19)], [271 (23)].
24. Зарубина Анна Михайловна (1930 г.р.), с. Кеуль Усть-Илимского района Иркутской области [94 (5)].
25. Зарубина Прасковья Гавриловна (1929 г.р.), c. Фролово Кежемского района Красноярского края [476 (3)], [117 (8)], [423 (20)].
26. Зарубин Ефим Иннокентьевич (1942 г.р.), с. Ершово Усть-Илимского района Иркутской области [454 (5)].
27. Зарубин Илларион Иннокентьевич (1924 г. р.), с. Эдучанка Усть-Илимского района Иркутской области [259 (4)].
28. Кокорин Егор Иванович (1920 г.р.), пос. Кежма Кежемского района Красноярского края [399 (5)], [399 (6)], [571 (9)], [296 (10)], [41 (12)], [1 (19)], [3 (19)].
29. Коробейников Марк Илларионович (1930 г.р.), с. Безымянка Енисейского района Красноярского края [696 (19)].
30. Косолапов Анатолий Миронович (1932 г.р.), пос. Кежма Кежемского района Красноярского края [336 (6)].
31. Кулаков Степан Яковлевич (1929 г.р.), с. Сыромолотово Кежемского района Красноярского края [447 (14)].
32. Лушникова Вера Григорьевна (1932 г.р.), с. Яркино Кежемского района Красноярского края [449 (14)].
33. Макарова Таисия Ивановна (1929 г. р.), с. Заледеево Кежемского района Красноярского края [656 (21)].
34. Москвина Капитолина Александровна (1929 г. р.), пос. Невон Усть-Илимского района Иркутской области [428 (1)], [282 (12)], [562 (18)], [330 (19)], [270 (23)], [272 (23)].
35. Москвина Матрена Егоровна (1927 г.р.), c. Карапчанка Усть-Илимского района Иркутской области [478 (3)].
36. Москвин Василий Перфильевич (1927 г.р.), пос. Невон Усть-Илимского района Иркутской области [1146 (2)], [464 (3)], [548 (11)], [699 (18)], [276 (23)].
37. Мутовина Августа Алексеевна (1928 г.р.), пос. Пинчуга Богучанского района Красноярского края [179 (20)].
38. Мутовина Анна Николаевна (1922 г.р.), с. Манзя Богучанского района Красноярского края [444 (19)].
39. Мутовина Мария Яковлевна (1929 г.р.), пос. Манзя Богучанского района Красноярского края [139 (9)].
40. Панова Людмила Фёдоровна (1920 г.р.), c. Аксёново Кежемского района Красноярского края [5 (3)], [477 (21)].
41. Пономарев Евдоким Евлампиевич (1924 г.р.), пос. Брусничный Нижнеилимского района Иркутской области [522 (3)].
42. Попова Таисия Михайловна (1920 г.р.), с. Балтурино Кежемского района Красноярского края [4 (19)], [193 (22)].
43. Привалихина Валентина Петровна (1936 г.р.), с. Паново Кежемского района Красноярского края [562 (5)].
44. Привалихина Евдокия Кирилловна (1929 г.р.), пос. Кежма Кежемского района Красноярского края [448 (14)].
45. Привалихина Нина Вениаминовна (1945 г.р.), пос. Невон Усть-Илимского района Иркутской области [597 (3)].
46. Распутина Мария Михайловна (1932 г.р.), с. Подволочное Усть-Удинского района Иркутской области [8 (19)].
47. Романова Устинья Лазаревна (1918 г.р.), д. Большеокинское Братского района Иркутской области [474 (1)], [263 (12)].
48. Рукавишникова Серафима Иннокентьевна (1928 г.р.), с. Недокуры Кежемского района Красноярского края [312 (6)].
49. Рукосуева Елена Андрияновна (1930 г. р.), пос. Богучаны Богучанского района Красноярского края [476 (21)].
50. Рукосуева Елизавета Ивановна (1927 г.р.), пос. Пинчуга Богучанского района Красноярского края [179 (20)].
51. Рукосуев Степан Кондратьевич (1924 г.р.), с. Заледеево Кежемского района Красноярского края [143 (9)], [475 (13)].
52. Сизых Владимир Сергеевич (1934 г.р.), с. Кеуль Усть-Илимского района Иркутской области [445 (5)].
53. Сизых Екатерина Николаевна (1927 г.р.), пос. Невон Усть-Илимского района Иркутской области [23 (5)], [457 (5)], [433 (7)], [274 (23)], [278 (23)].
54. Сизых Ефросинья Ивановна (1932 г.р.), с. Ёдорма Усть-Илимского района Иркутской области [171 (10)], [559 (11)], [340 (15)].
55. Сизых Татьяна Ивановна (1938 г.р.), с. Паново Кежемского района Красноярского края [124 (18)].
56. Сизых Хивонея Павловна (1923 г. р.), пос. Кежма Кежемского района Красноярского края [661 (21)].
57. Соседова Ольга Петровна (1917 г.р.), с. Манзя Богучанского района Иркутской области [320 (9)].
58. Суздалев Кондрат Поликарпович (1907 г.р.), с. Яркино Кежемского района Красноярского края [169 (1)]
59. Тримарёва Валентина Ивановна (1941 г.р.), пос. Кежма Кежемского района Красноярского края [465 (3)], [2 (19)].
60. Трухин Александр Логинович (1927 г.р.), с. Манзя Богучанского района Красноярского края [442 (6)].
61. Хайми Зоя Васильевна (1932 г.р.), с. Кеуль Усть-Илимского района Иркутской области [166 (11)].
62. Черных Анна Ивановна (1939 г.р.), пос. Невон Усть-Илимского района Иркутской области [592 (15)], [280 (23)].

Современное состояние объекта

Использование лодок-или́мок утратило актуальность в связи с появлением современных водных средств перевозки грузов. В настоящее время объект не бытует.

Способы и формы передачи традиции

• Передача осуществлялась внутри населенного пункта, от поколения к поколению, от старших к младшим внутри одной семьи и т.д.
• Фиксация объекта в Реестре объектов нематериального культурного наследия Иркутской области, размещенном на сайте ГБУК ИО «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии»
• Фиксация сюжетов о лодках-или́мках и их бытовании в виде устных рассказов старожилов в «Словаре говоров русских старожилов Байкальской Сибири» (тома 1 – 15, 18 – 23).
• Профессор Г.В. Медведева с 80-х гг. XX века по настоящее время использует сведения о лодках-или́мках и их бытовании в курсе лекций в ФГБОУ ВО «Иркутский государственный университет».
• В октябре – декабре 2021 года в Музее Мирового океана (г. Калининград) работала фотовыставка «Лодки коренных народов Сибири». Это совместный проект Музея Мирового океана, Красноярского краевого краеведческого музея и Новосибирского государственного краеведческого музея. На выставке были представлены фотографии лодок-или́мок.

Формы сохранения и использования объекта в деятельности учреждений культуры

Сотрудники ГБУК ИО «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии» включают информацию о лодках-или́мках и их бытовании у русских старожилов на Ангаре, Енисее и их притоках в тематические занятия, мини-лекции, интерактивные беседы со школьниками, гимназистами, лицеистами Иркутска.

Источники информации:

Литература

1. Арктическая энциклопедия. История исследования и освоения: В 2 т. – Москва : Издательство «Паулсен», 2017 — Т. 2 – с. 400.
2. Быт и искусство русского населения Восточной Сибири. Часть 1. Приангарье. — Новосибирск: Наука, 1971 – 234 с.
3. Винокуров, М. А., Суходолов, А. П. Экономика Иркутской области: В 3 т. — Иркутск: Изд-во БГУЭП (ИГЭА), 2002. — Т. 3. [Электронный ресурс]. – Электрон. текстовые дан. – Режим доступа: Сайт «Иркипедия. Энциклопедия Иркутской области», свободный http://irkipedia.ru/content/vodnyy_transport_v_sibiri_i_irkutskoy_gubernii_vinokurov_ma_suhodolov_ap_ekonomika_irkutskoy Загл. с экрана. – Описание основано на версии, датир.: февраль 04, 2016.
4. Иллюстрированное описание быта сельского населения Иркутской губернии / Вост.-Сиб. отдел Имп. Рус. геогр. о-ва ; сост. И. А. Молодых, П. Е. Кулаковым ; под ред. П. П. Семенова. — Санкт-Петербург : пар. скоропеч. П. О. Яблонского, 1896. — III, 242 с.: ил. — ( Труды по участию Отдела на Всероссийской выставке в 1896 г. / Вост.-Сиб. отдел Имп. Рус. геогр. о-ва ) – с. 218-219.
5. Историческая энциклопедия Сибири: [в 3 т.]/ Институт истории СО РАН. Издательство Историческое наследие Сибири. — Новосибирск, 2009.
6. Павлюченко, Ю. Н., Гундобин, А. А., Турмов, Г. П. Илимка // Архитектура судов и кораблей. Краткий морской словарь. — Владивосток: Издательство дальневосточного университета, 1992. — С. 77.
7. Сибирская Советская Энциклопедия : в 4 т. / под общ. ред.: М. К. Азадовского и др. — Т. 2 : З — К. — 1931. — 1152 стб. : ил., карты, табл., 15 л. ил. – с. 231.
8. Сибирская Советская Энциклопедия : в 4 т. / под общ. ред.: М. К. Азадовского и др. — Т. 3 : Л — Н. — 1932. — 804 стб., [24] л. ил. : ил., табл. – с. 235.
9. Таксами, Ч. М. Нивхи. Л., 1967.
10. Шангина, И. И. Русский традиционный быт: энциклопедический словарь – с. 252

 

Архивы

1. Личный архив Г.В. Медведевой.
2. Архив Педагогического института Иркутского государственного университета.

 

Фонды

Записи аудио- и видеоматериалов с устными рассказами, письменная фиксация, фотографии хранятся в фондах ГБУК ИО «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии» (г. Иркутск, ул. Халтурина, д.2).

Тексты 01. «Тексты устных рассказов о лодках-или́мках и их бытовании у русских старожилов на реках Ангаре, Енисее и их притоках, опубликованных в многотомном «Словаре говоров русских старожилов Байкальской Сибири» (тома 1 – 15, 18 – 23)». Автор фиксации: директор ГБУК ИО «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии», профессор, доктор филологических наук Медведева Галина Витальевна. 1980-2014 гг. Место фиксации: Иркутская область, Красноярский край. Место хранения: ГБУК ИО «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии» по адресу: Иркутск, ул. Халтурина, 2. Публикация: Афанасьева-Медведева Г. В. Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири.

Авторы/Составители

Исследователь, хранитель, эксперт, ответственное лицо – Галина Витальевна Медведева, директор ГБУК ИО «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии».

Составители описания ОНН: сотрудники ГБУК ИО «Региональный центр русского языка, фольклора и этнографии» Н.А. Напартэ, И.Г. Никулина, М.А. Матюшина.

Сведения, сопровождающие фотоматериалы:

Фото 23-01. Крытая лодка, или́́мка в устье реки Туша́ма (левом притоке р. Ангары), на которой по рекам Ангаре и Или́́му совершались грузоперевозки. Здесь: владелец настоящего судна Григорий Васильевич Еманов (1930 – 2004). Автор фиксации: Татьяна Григорьевна Юрченко, 1948 г., деревня Туша́́ма Усть-Илимского района Иркутской области. Место хранения материалов: личный архив Г.В. Медведевой.

Фото 23-02. Верховья реки Или́м. Крытая лодка, в которой совершались поездки по Илиму и Ангаре. Автор фиксации: неизвестен, 1913 г. Место хранения материалов: ГАИО. Р-2732, оп. 1, д. 2 [72 (9)].

Фото 23-03. Ангарский лоцман Герасим Савватеевич из села Зятьи, известный как мастер «спускать пороги» и «поднимать пороги» на реке Ангаре. Автор фиксации: неизвестен, год неизвестен., Усть-Илимский район Иркутской области. Место хранения материалов: личный архив Г.В. Медведевой [29 (21)].

Фото 23-04. Переправа через или́мские пороги (Иркутская губерния). Автор фиксации: неизвестен, 1913 г. Место хранения материалов: ГАИО. Р-2732, оп. 1, д. 2 [55 (16)].

Фото 23-05. Ангарский охотник Иннокентий Прокопьевич Московских перевозит через реку Ангару в ка́рбазе лошадь и собаку. Ка́рбаз — большая лодка (грузоподъёмностью в 8–10 тонн), предназначенная для перевозки грузов, животных. Автор фиксации: неизвестен, 1950 г., Братский район Иркутской области. Место хранения материалов: личный архив Г.В. Медведевой [26 (21)].

Фото 23-06. «Лы́шная» веревка — веревка, сделанная из коры тальника. Автор фиксации: Галина Витальевна Медведева, 1987 г., поселок Невон Усть-Илимского района Иркутской области. Место хранения материалов: личный архив Г.В. Медведевой [138 (1)].

 

Примечание:

Тексты. В квадратных скобках обозначены: первой цифрой – номер текста, второй цифрой – номер тома «Словаря говоров русских старожилов Байкальской Сибири», в котором этот текст опубликован. Например, [450 (21)] – 450 – номер текста, 21 – номер тома.

Фотографии. В квадратных скобках обозначены: первой цифрой – номер фотографии, второй цифрой – номер тома «Словаря говоров русских старожилов Байкальской Сибири», в котором эта фотография опубликована. Например, [550 (21)] – 550 – номер фотографии, 21 – номер тома.

В круглых скобках обозначены: цифрой – номер страницы источника в разделе «Литература», буквами – фамилия автора цитируемого текста либо название издания. Например, (Нефедьева, с. 4) – с. 4 – номер страницы, Нефедьева  – фамилия автора.